— У тебя здесь имеется прямой провод, Фредди? — заинтересовался я.
— Ну, это громко сказано, но все же есть возможность собрать по кусочкам информацию здесь и там… — Он усмехнулся. — Понимаешь, выяснилось нечто довольно интересное. Насколько я понял, Вагнер превратился в мономаньяка по вопросам чистоты морали за последние два-три года. В этом плане возникали трудности и у других звезд и даже директоров. Но когда я попытался раздобыть более детальную информацию в отношении этих самых затруднений, у меня ничего не получилось. Все было скрыто и замято, сказали мне, но с тех пор пункты моральности поведения, если можно так выразиться, приобрели для Вагнера первостатейное значение.
— Что именно тебе известно о личной жизни Фэбриеллы, Фредди? — спросил я как бы между прочим.
— Не больше, чем мне нужно знать, старина. Необходимый минимум, так сказать. У меня достаточно проблем со своей собственной личной жизнью.
— Ты знаешь Юджина Патрика, за которого она сейчас намеревается выйти замуж?
Он пожал плечами:
— Пару раз встречался с ним.
— Перестань скрытничать. Что именно тебе о нем известно?
— Это важно, Рик? — Он увидел выражение моего лица и кивнул. — Ладно, ладно, но важно ли это для Фэбриеллы, вот что я имею в виду?
— Да.
— Я почти ничего не знаю про Патрика, — осторожно повторил Хофман. — Он консультант по инвестициям, уж не знаю, что именно это означает. У него великолепный офис, разъезжает он постоянно в шикарном «роллс-ройсе» с личным шофером. Я не уверен, это всего лишь вывеска или же у него на счету в каком-нибудь банке лежит кругленькая сумма, оправдывающая все это. Но одно мне досконально известно, старина, что мне он не нравится. Я убежден, что одна половина у него фальшивая, а вторая порочная. Вообще-то нет ничего удивительного в том, что он является избранником Фэбриеллы. Но чисто по-человечески мне ее жалко: у нее выше головы собственных эмоциональных проблем и без этого Юджина Патрика.
— Ты, случайно, не знаешь, нет ли у него сестры?
— Ты имеешь в виду какое-нибудь двуглавое чудовище? — фыркнул Фредди, но, взглянув на мое неулыбчивое лицо, сразу смутился. — Извини, старина, этого я просто не знаю.
— Я встретился с ней вчера вечером, как мне кажется, — сказал я почти про себя. — Она весьма хитрая и лживая брюнетка, которая зарабатывает на жизнь работая в коммерческом телевидении, так она мне сказала.
— Это для меня какая-то абракадабра, Рик, — пожаловался он, — я ничего не понял.
— Полагаю, мы оба в одинаковом положении… Спасибо, что не пожалел на меня столько времени.
— Одним «спасибо» не отделаешься… Сейчас я просто не хочу знать, что свело вас вместе с Фэбриеллой, но, конечно, мне будет крайне интересно услышать, чем все это кончится.
— Если я все еще буду находиться неподалеку после своей встречи с Вагнером сегодня утром, я дам тебе знать, — обещал я ему со вздохом.
Он какое-то мгновение колебался.
— Коль скоро речь зашла о Вагнере, до меня дошло еще кое-что по моим скудным каналам. Весьма темная и запутанная история. Что-то о заблокированной иностранной валюте, которая накапливалась для компании, а потом двое основных акционеров заподозрили Вагнера в том, что он ухитрился оттяпать какую-то часть при помощи хитроумных, весьма изобретательных маневров, не отраженных в гроссбухах, и положить ее в собственный карман. Но никто не мог даже попытаться это доказать, потому что, когда двое основных акционеров тактично упомянули о такой возможности, Вагнер встал в позу и настоял на полной ревизии его личных средств нейтральной финансовой организацией. Проверка показала, что никаких нарушений в его счетах не имеется.
— Зачем бы Вагнеру понадобились деньги? Человеку с его положением?
— Кто знает? — Фредди пожал плечами. — Я хочу сказать, кому совершенно не нужны деньги?
— Ну что же, во всяком случае, благодарю за информацию, хотя в данный момент я не представляю, как она может мне помочь.