Ожидаю сахалинскую корректуру*. Приехать не могу*, ибо распутица. Когда будете обедать в честь Альбова, то не забудьте выпить за здоровье его друга К. С. Баранцевича. Альбов и Баранцевич всё время шли рядом, и оба они прекрасные люди.
По ночам мороз; днем тепло; снегу в полях чёртова пропасть, на 1½ арш.
Кланяюсь всем, а тебя кроме того благодарю за память, поздравление и приглашение. Интересно знать, по каким дням ты будешь приезжать летом в Москву.
Крепко жму руку.
Твой А. Чехов.
Получил мои сочинения в двух томах, высланные мною в январе из Петербурга?*
(обратно)Глуховскому В. С., 11 апреля 1895*
1557. В. С. ГЛУХОВСКОМУ
11 апреля 1895 г. Мелихово.
11 апр.
Многоуважаемый Владимир Степанович, в ответ* на Ваше последнее письмо посылаю Вам список моего рогатого скота:
1) бык.
2) альгаузская корова (вчера отелившаяся).
3) красная корова 8 лет.
4) пестрая корова 6 лет (одного соска нет).
5) белобокая корова, ярославка, 12 лет.
6) рыжая корова с белым пятном на боку 3 лет.
№№ 1 и 2 уже мною застрахованы у Вас за 2 р. 75 к. Остальные же №№ будьте добры застраховать по особой (по 25 руб.) или нормальной оценке.
В § 3 Устава сказано, что на страх<ование> принимается крупный скот не моложе одного года; если это нужно понимать как обязательство, что я должен застраховать всех достигших одного года (страхового возраста — как сказано в § 4), то прошу застраховать и еще две головы:
7) телка рыжая 1½ года,
8) бычок белобокий, сын ярославки, 1 г<од>.
Я уже надоел Вам, простите пожалуйста. Деньги пришлю с сотским в земскую управу в одну из суббот.
Если будете проезжать через Мелихово, то милости просим.
Уважающий Вас
А. Чехов.
(обратно)Суворину А. С., 13 апреля 1895*
1558. А. С. СУВОРИНУ
13 апреля 1895 г. Мелихово.
13 апр.
Вы спрашиваете: получил ли я то письмо? Да, получил и говорил Вам об этом в Петербурге. В нем Вы неблагонадежны вдвойне, так как относитесь критически и к настоящему и к прошедшему. Вспомните-ка, что Вы писали об Екатерине II и шелковых сорочках!* Отыскивая это письмо, я, кстати, просмотрел мельком все Ваши письма и привел их в некоторый порядок. Сколько в них хорошего! Особенно ярко то время, когда Вы ставили «Татьяну Репину», а я «Иванова»*. Заметно некоторое кипение жизни.
Одолеваю «Семью Поланецких» Сенкевича*. Это польская творожная пасха с шафраном. Если к Полю Бурже прибавить Потапенку, попрыскать варшавским одеколоном и разделить на два, то получится Сенкевич. «Поланецкие» несомненно навеяны «Космополисом» Бурже*, Римом и женитьбой (Сенкевич недавно женился); тут и катакомбы, и старый чудак-профессор, вздыхающий по идеализме, и иже во святых Лев XIII с неземным лицом, и совет возвратиться к молитвеннику, и клевета на декадента, который умирает от морфинизма, поисповедавшись и причастившись, т. е. раскаявшись в своих заблуждениях во имя церкви. Семейного счастья и рассуждений о любви напущена чёртова пропасть, и жена героя до такой степени верна мужу и так тонко понимает «сердцем» бога и жизнь, что становится в конце концов приторно и неловко, как после слюнявого поцелуя. Сенкевич, по-видимому, не читал Толстого, не знаком с Нитче, о гипнотизме он толкует, как мещанин, но зато каждая страница у него так и пестрит Рубенсами, Боргезе*, Корреджио, Боттичели — и это для того, чтобы щегольнуть перед буржуазным читателем своею образованностью и показать кукиш в кармане материализму. Цель романа: убаюкать буржуазию в ее золотых снах. Будь верен жене, молись с ней по молитвеннику, наживай деньги, люби спорт — и твое дело в шляпе и на том и на этом свете. Буржуазия очень любит так называемые «положительные» типы и романы с благополучными концами, так как они успокаивают ее на мысли, что можно и капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым.
У нас какая-то жалкая весна. Снег всё еще лежит в полях, и нет езды ни на санях, ни на колесах, а скотина скучает по траве и воле. Вчера пьяный мужик-старик, раздевшись, купался в пруде*, дряхлая мать била его палкой, а все прочие стояли вокруг и хохотали. Выкупавшись, мужик пошел босиком по снегу домой, мать за ним. Как-то эта старуха приходила ко мне лечиться от синяков — сын побил. Откладывать просвещение темной массы в далекий ящик, это такая низость!