— Знаете, милостивый государь, что бы я сделала на вашем месте? В Новом Орлеане, как и везде, людей принимают по платью и судят по наружности. Позвольте, долго ли вы думаете пробыть здесь?
— Около месяца; все будет зависеть от обстоятельств; но это пустое и не может иметь влияния на мои расходы; думайте, что я год проживу в Новом Орлеане.
— Превосходно; извольте выслушать. Вам прежде всего надо быть в собственном доме; неприлично жить в такой маленькой и простенькой квартире, какая у вас. Дела серьезные требуют полной свободы.
— Вы правы, госпожа Шобар, и я вполне разделяю вашу мысль.
— Итак, вам надо: дом, обстановку полную и не менее четырех невольников для услуги.
— Что это будет стоить?
— Ну!.. не дешево, тысяч сорок пиастров; но, платя чистыми деньгами, можно ожидать скидки на шесть тысяч пиастров. Дом готов — тот, что напротив нас. Его три года тому назад выстроил богатый арматер, но он сделался банкротом и застрелился. Мебель, белье и прочее я вам достану выгодным образом.
— Решено… пусть будет по-вашему. Через час сорок тысяч пиастров будут в ваших руках.
— А вы завтра будете у себя.
— От всего сердца вам благодарен. Теперь позвольте мне сделать вам предложение? Не возьметесь ли вы управлять моим хозяйством и присматривать за прислугой? Не имея никогда невольников, я, право, не знаю, как и поступать с ними.
— Я вам выберу хороших, на которых вы можете совершенно положиться.
— Я вполне уверен, но на мое предложение вы ничего не ответили.
— Это почти невозможно; мое присутствие необходимо здесь; глаз хозяйки всюду нужен, так что я в затруднении, какой ответ дать. Впрочем, может, и удастся уладить. У меня есть одна небогатая родственница, которая с удовольствием возьмется за порядочную плату приходить помогать мне. Таким образом, не оставляя моего заведения, могу наблюдать за вашей прислугой и управлять вашим хозяйством.
— Я на это согласен; за ваши труды я вам дам…
— В настоящую минуту ничего, вы расплатитесь перед отъездом из Нового Орлеана.
— Тем лучше. Сделайте одолжение — прикажите принести приличное мне платье; я отправлюсь к моему банкиру, а в моем отсутствии похлопочите, чтобы приготовили контракт на покупку дома, так, чтобы мне только осталось подписать.
— Не тревожьтесь, все будет сделано.
Через полчаса Валентин Гиллуа сбросил с себя старую кожу, то есть натянул черное платье, вышел из дома и направился к проспекту, прозванному Канал, на котором находилась контора Артура Вильсона, Рокетта и Блондо.
Господин Рокетт прекрасно принял Валентина.
— Я вас ждал, милостивый государь, — сказал банкир, подвигая ему кресло. — Мой корреспондент в Литл-Роке предупредил меня о вашем приезде; какую сумму вам угодно?
— Еще не знаю, но сначала вас попрошу рассмотреть бриллианты, которые я с собою привез; вы, вероятно, знаток?
— И очень хороший; оценка их не менее доллара; мне так много об вас писали, что я буду вести с вами как с приятелем; кроме того, вы, кажется, француз, и я не позволю себе обмануть соотечественника. Где же бриллианты?
— Вот они. — Валентин снял с шеи кошелек из выхухоля, на стальной цепочке, и подал банкиру.
Тот открыл кошелек и высыпал бриллианты на лист бумаги.
Их было не более шестидесяти.
Банкир рассматривал сначала со вниманием, потом с удивлением и, наконец, с восторгом.
— О, о! — воскликнул он, подымая голову и смотря на своего нового клиента, — знаете ли вы, земляк, как драгоценны эти бриллианты?
— Знаю, — отвечал Валентин, улыбаясь.
— И на какую сумму? — продолжал банкир.
— Я думаю, пожалуй, на миллион.
— Тот, кто купит у вас эти бриллианты за миллион, ограбит вас, но, может, вы подразумеваете миллион долларов?
— Черт возьми! Неужели так много?
— Может, и более; если вы согласитесь их доверить мне, то я покажу моим товарищам.
— Очень хорошо; продайте их, а деньги оставьте у себя в банке до востребования.
— Как прикажете. Дня через два я буду иметь честь вам доложить, что можно выручить за них; но позвольте вас спросить, вы очень богаты?
— Да, — отвечал небрежно Валентин, — и так как я приехал в Новый Орлеан с целью повеселиться, то нашел необходимым, кроме кредита, открытого мне на ваш банк, запастись еще ценными вещами.
Банкир смотрел на этого человека, говорившего с такой небрежностью о миллионах, с чувством такого же восторга, с каким смотрел на бриллианты.
— Какую сумму угодно вам?
— Мне нужно устроиться, дайте мне пятьдесят тысяч долларов.
— Сейчас, милостивый государь.