Моросящий дождь прекратился, и из-за туч выглянуло солнце. Мне повезло. Припарковав машину за воротами виллы, я пошел по дорожке к дому и увидел вдруг в небольшой уединенной беседке миссис Торнсен. Она пила чай. Когда я подошел, она окинула меня холодным высокомерным взглядом.
— А мне казалось, мистер Уоллес, что я просила вас позвонить, прежде чем являться с визитом.
— Я звонил, но вас не было. Вот я и приехал.
Рядом с ней стоял стул, на который я и сел.
— Так что же? — Она отодвинула наполовину выпитую чашку с чаем и продолжала пристально меня рассматривать.
— Мое начальство поручило мне информировать вас о ходе расследования и спросить, желаете ли вы, чтобы оно было продолжено.
Она поморщилась:
— Каковы же результаты?
— Вы наняли меня, чтобы я выяснил, кто шантажирует вашу дочь. Я видел, как она забирала деньги из банка, и проследил ее обратный маршрут. Она направилась в район трущоб на побережье, вышла из машины и зашла в дискотеку «Черная шкатулка», где оставалась минут десять-пятнадцать, после чего вышла, но уже без денег.
Миссис Торнсен словно окаменела.
— «Черная шкатулка»? Что это за заведение?
— Это ночной клуб только для черных. Белых туда не пускают.
— И тем не менее, вы говорите, моя дочь вошла туда?
— По-видимому, она передала кому-то в клубе десять тысяч долларов. Это не значит, что она связалась с черномазыми, миссис Торнсен.
— Как это можно объяснить?
— Возможно, у них существует какой-нибудь фонд помощи нуждающимся неграм, и это просто благотворительность. Точно не могу сказать. Но наверняка знаю, что этот клуб принадлежит Хенку Смедли, сыну вашего дворецкого.
И вновь она будто превратилась в камень. Я против воли восхищался ею. Она была потрясена, но быстро овладела собой. Минуты три сидела молча, пристально разглядывая свои красивые руки.
— Хенк Смедли, — наконец вымолвила она, не глядя на меня. — Да, конечно. Он раньше работал в нашем саду. Я замечала, что у них с дочерью дружеские отношения. Он часто играл с ней. Она любила дурачиться и прикидываться простушкой, а Хенк, который был на десять лет старше, поощрял ее проказы. Я даже пожаловалась тогда мужу, и после этого Хенк перестал ходить сюда. Некоторое время Анджела, кажется, скучала без него, но потом это прошло. — Она тяжело вздохнула. — И вот теперь оказывается, что они встречаются и она дает ему деньги. Какой ужас!
— Да, это выглядит так, но быть может, на деле все иначе.
— Я должна обсудить это со своим дворецким!
В ее голосе слышалась ярость, и она пристально посмотрела на меня.
— Было бы лучше, миссис Торнсен, если бы вы сначала поговорили со своей дочерью.
— С Анджелой? — Она горько улыбнулась. — Дочь не будет со мной разговаривать. Она ненавидит меня.
— Здесь есть свои трудности, мадам, — сказал я. — Я не хочу зря тратить ваши деньги. Все зависит от вас. Если вы хотите, то агентство продолжит расследование или закроет дело.
— О каких трудностях вы говорите?
Мне совершенно на данной стадии расследования не хотелось упоминать о ее сыне.
— Хенк очень опасен, миссис Торнсен, — проговорил я. — Мне хотелось бы выяснить, что делается в этом клубе. Полиция пыталась, но безрезультатно. Если мне удастся обнаружить что-нибудь незаконное и порочное, я упрячу этого малого за решетку. Итак, решайте.
Взгляд ее стал жестким, даже жестоким, и она произнесла:
— Ничто мне бы не доставило такого удовольствия, как узнать, что этот подонок угодил за решетку. Очень хорошо. Мне безразлично, сколько это будет стоить. Я хочу, чтобы расследование было продолжено.
— У меня будет только одно условие, мадам, — безразлично сказал я, вставая. — Прошу вас ни о чем не говорить ни с вашим дворецким, ни с вашей дочерью. Надеюсь, вы поняли меня?
— Поручаю вам отправить этого подонка в тюрьму, — проговорила она, и на этот раз ее голос дрожал. — Я поручаю это вам, и вы будете за это отвечать.
На этом я и покинул ее.
Глава 4
Я сидел в своем автомобиле у ворот резиденции Торнсенов, слушая, как нескончаемый дождь барабанит по крыше машины, и еще раз по крупицам восстанавливал все детали разговора с миссис Торнсен. Во всяком случае она дала «добро» агентству на продолжение расследования. Так как это стоило ей недешево, я решил, что она должна получить хоть что-то за свои деньги.
Наконец я включил зажигание и медленно поехал вдоль высокой ограды, опоясывающей поместье. Как я и ожидал, дорога сворачивала направо в узкую аллейку, по которой я и поехал. Ограда была все еще видна. Я надеялся, что аллея приведет меня к коттеджу, где жила Анджела Торнсен, и не ошибся.