Поднявшись, я пошел на кухню, разыскал кусок картона и крупно вывел фломастером:
ЧЕРНЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. ККК.
Я вернулся в гостиную и показал Биллу объявление.
— Прибью на дверях клуба, и, возможно, это собьет Хенка с толку. Он не подумает обо мне, а решит, что это работа местных куклуксклановцев. То же самое прикреплю к его машине. Это немного прикроет нас.
— Понятно, — подтвердил Билл, кивая.
— Конечно, рано или поздно парни из мафии поймут, что за этим стою я, и тогда они постараются нанести ответный удар. Надо быть готовым к этому. Как только начнем, сразу же надо будет уходить в подполье. Я знаю место, где мы сможем жить. Я имею в виду, не здесь. Хорошо, Билл?
— Как ты скажешь, так и будет.
— Ну ладно, пойду спать. Бомбой я буду заниматься сам. Ты в стороне.
— Ничуть, — ответил Билл. — Куда ты, туда и я. А теперь пошли спать.
— Не хочу, чтобы ты влезал в эту работу. Это дело для одного человека.
— Двое всегда лучше одного, — подвел он черту и пошел в спальню.
Я принял душ и тоже лег. Положив руку на пустую подушку, на которой так часто покоилась головка Сюзи, я опять представил себе те ужасные минуты на улице, когда она, обо-жженная серной кислотой, крича от боли, рванулась на проезжую часть и была раздавлена грузовиком. Я не мог спать. Я лежал и вспоминал об ушедших часах близости, обо всем том, что она делала для меня, о той теплоте, которой Сюзи наполняла мою жизнь.
И только когда первые лучи солнца пробились сквозь толщу дождевых облаков, я наконец заснул, но всего лишь на час. Во сне видел Хенка, эту громадную обезьяну, и вскоре весь в поту проснулся. Посмотрев на часы, встал, побрился, принял душ и оделся.
Билл уже тоже был на ногах. На кухонном столе дымился кофе и лежали тосты, намазанные джемом.
Несколько минут мы ели молча, затем он спросил:
— Послушай, Дирк. После того как ты разделаешься с Хенком, что мы будем делать дальше?
Я покачал головой:
— Пока не знаю, сейчас у меня на уме только он один. Ни о чем больше думать не могу.
— Мне непонятно одно, — продолжал Билл, — чем заняться мне?
— Бог его знает, — нетерпеливо отмахнулся я. — Когда потребуется, будешь помогать.
Билл допил кофе.
— Ладно, пойду присмотрюсь к обстановке. К ленчу вернусь. А чем займешься ты?
— Подожду вечера, — ответил я, отодвигая чашку. — Ты мне сегодня не нужен.
— Можно я возьму машину?
— Бери, конечно. Я никуда не собираюсь. Мне остается только ждать трех часов ночи, когда закроется их притон.
— Постарайся поменьше переживать, Дирк. — И Билл вышел.
Все утро я провел за мытьем посуды и уборкой кухни. Я двигался как сомнамбула. У меня было чувство, словно во мне был воспалившийся гнойный нарыв, который необходимо было вскрыть. Этот нарыв был Хенк Смедли.
Затем я уселся в гостиной, куря сигарету за сигаретой и думая о Сюзи. Время ползло медленно. Билл вернулся только в 13.00.
— Я принес два бифштекса, — сообщил он, направляясь в кухню.
Еда меня не интересовала. Я услышал, как Билл включил духовку, и зажег новую сигарету.
Минут через десять вошел Билл, накрыл на стол и разложил по тарелкам бифштексы. Мы съели их с черствым хлебом. Еда не шла мне в горло: мозг как бы заклинило на Сюзи и Хенке.
— Я ездил на пристань, — произнес наконец Билл, покончив со своим бифштексом. — Кое с кем поговорил. Клуб Хенка закрывается в половине третьего ночи. Уходят все, никто не остается для дежурства.
— Очень хорошо, Билл, — похвалил я, отодвигая от себя тарелку с недоеденным бифштексом. — Я приеду туда в два и где-нибудь притаюсь, может быть, даже в машине. Мне нужно проникнуть внутрь, а там два этих копа.
— Мы поедем вместе, Дирк, — заявил Билл.
Я пожал плечами:
— Если хочешь, Билл. Вообще-то твоя помощь может мне понадобиться.
— О Господи! — воскликнул Билл, взглянув на меня. — У тебя полный хаос в голове.
— Я доберусь до этого черного выродка. Я хочу убить его, но этого все-таки не сделаю. Просто превращу его жизнь в ад.
— Ты мне уже об этом говорил. Ты хочешь взорвать к чертовой матери «Черную шкатулку». Хорошо. А когда ты превратишь жизнь Хенка в ад, что будем делать дальше?