— Я слышал, вы уезжаете из Истлейка, Менсон? Очень жаль. Я огорчен вашим семейным разладом.
— Благодарю. — У меня безумно болела голова, и я не испытывал желания продолжать этот бесцельный разговор. — Ну, мне пора домой.
Я зашагал дальше, но он присоединился ко мне:
— Я тоже уже возвращаюсь.
Несколько минут мы молча шли рядом, потом он спросил:
— Менсон, как вы думаете, начнут кого-нибудь снова шантажировать?
— Не знаю.
— Ведь у кого-то эта проклятая пленка должна быть!
«Если не у тебя», — подумал я.
— Несомненно.
Мы молча продолжали путь.
— Не могли бы вы, пользуясь своими связями, выяснить, где эта пленка?
— А вы?
— Мне пришлось бы действовать крайне осторожно, но вы как главный редактор можете расспрашивать о чем угодно.
Я ни на секунду не забывал, что эта пленка может лежать у него в кармане и он лишь старается замазать мне глаза.
— Попробую что-нибудь узнать.
— Послушайте, Стив, дело грозит серьезными осложнениями. Тут недостаточно просто попробовать. Если Голстейн найдет пленку, нам придется несладко. Я уже был вынужден лгать, теперь наступает ваша очередь.
Мы дошли до моего дома.
— Я слышал, родители Митчелла купили ваш дом. А где вы обоснуетесь?
— Пока подыскиваю жилье. Как только найду, дам вам знать.
Голова болела адски, и мне хотелось как можно скорее избавиться от Кридена.
— Только не забудьте! И сделайте все, что возможно, чтобы найти пленку. Остерегайтесь Голстейна.
— Хорошо.
Оставив его с собакой у калитки, я пошел по дорожке к дому. Открывая дверь, я вспомнил, что в гостиной меня ждет Фреда Хейвз. Я тихо вошел и закрыл за собой дверь. Она все еще была там и все еще спала.
Я пошел на кухню, достал из холодильника поднос с кубиками льда, высыпал их на полотенце и приложил к пылающей голове. Вскоре боль начала утихать. Постепенно ко мне возвращалась способность логически мыслить. Странно, что такой состоятельный человек прогуливает свою собаку сам. Да еще в столь поздний час. Мог ли быть Криден тем неизвестным? Я надеялся, что да, так как он наверняка уничтожит пленку. Но если это был не Криден?
Из соседней комнаты послышался голос моей гостьи:
— Кто там?
— Это я.
Я выбросил лед в раковину, сжал зубы и вошел в комнату. Она сидела в кресле выпрямившись, но, увидев, что это действительно я, успокоилась.
— Господи, как вы напугали меня.
— Что вы говорите! Ну, ничего страшного. — Я подошел к бару и налил себе чистого виски. — Хотите?
— Нет.
Удивленный, я посмотрел на Фреду. Она как-то сразу протрезвела, и лицо ее приобрело жесткое выражение. Я мог догадаться, что последует дальше.
— Ну что, нашли? Все было, как я сказала? — Она подалась вперед и не спускала с меня пристального взгляда. — Теперь вы дадите мне деньги, верно?
Я допил виски и отставил стакан. Голова у меня болела, но я понимал, что передо мной новое затруднение.
Я подошел к ней и сел в соседнее кресло:
— Пленка действительно была там.
Она кивнула:
— Значит, деньги теперь мои.
— Вы достаточно протрезвели, чтобы подняться?
Она глядела на меня, глаза у нее были теперь совершенно трезвые.
— Чего еще?
— Встаньте и подойдите ко мне.
Она встала и приблизилась:
— В чем дело, красавчик?
— Дайте руку. — Я взял ее за руку и приложил к темени. — Пощупайте, только осторожно.
Она провела пальцами по шишке, потом нагнула голову и начала внимательно рассматривать опухоль. Затем отступила назад:
— Что случилось?
— Пленку я нашел, но там кто-то был. Он ударил меня по голове и унес пленку.
Она впала в такую ярость, что я даже испугался. Она стояла надо мной и обливала потоками грязной брани.
— «Честное слово»! — вопила она. — Ведь знала, что врете! Ну-ка выкладывайте денежки! Слышите! Полторы тысячи!
Бог весть как далеко разносились ее пронзительные крики. Я ни за что не поверил бы, что женщина может исторгать из себя столько децибелов. Потом я сообразил, что кто-нибудь из обитателей нашей тихой улицы может вызвать полицию.
Быстро наклонившись вперед, я ткнул ее в живот пальцем. Она пошатнулась, закрыла рот и с размаху села на пол.
— Хотите накликать копов, идиотка вы этакая! — шипел я на нее. Она держалась за живот и смотрела на меня. — Если они явятся сюда, вам будет плохо. Успокойтесь, сядьте вон туда и помалкивайте.
Она сидела на полу и хватала ртом воздух. Видя, что я не спешу помочь ей, она с трудом поднялась, обеими руками держась за зад.