Однако, прежде чем тело пострадавшего коснулось ковра, я успел подхватить пистолет и, наставив его на хозяина кабинета, мило улыбнулся.
— Мне кажется, что программа сегодняшнего вечера весьма увлекательна, не так ли?
Он смотрел на меня исподлобья. Его лицо перекосило от бешенства.
— Убирайся отсюда, — его голос был похож на рычание цепного пса.
— Как раз это я и намерен сделать. Если можно, я передам пистолет привратнику. С ним мне будет как-то спокойнее добираться до ворот, — попрощался я и, подняв бумажник, попятился к двери.
Ройс сидел не шевелясь, положив руки на стол. Сквозь загар на лице проступала бледность.
И одно происшествие этого вечера, и другое вряд ли доставили ему большое удовольствие.
Открыв дверь, я проскользнул в коридор и торопливо вышел в вестибюль. Сюзи меня ждала.
— Ради бога, куда вы запропастились? — она была вправе сердиться. — Я уже собралась уезжать без вас.
— Именно так вам и придется сейчас поступить. У меня нет времени объяснять почему. Пусть лакей вызовет вам такси. Я даже не дожидаюсь шляпы.
Я прошел мимо нее к выходу и спустился по ступеням подъезда, чувствуя, что она смотрит мне вслед, от изумления разинув рот.
— Вашу машину, сэр? — проявил свою казенную заботливость швейцар.
— Все в порядке, справлюсь сам, — пробормотал я, проскакивая мимо него, и побежал по аллее туда, где виднелся ряд машин.
Я не знал, как скоро начнет действовать мистер Ройс, но догадывался, что для меня имеет смысл как можно быстрее прорваться мимо охранников, маячивших у входных ворот.
Я нашел «бьюик», сунул доллар служителю и завел мотор. Проезжая на большой скорости по аллее, я вынул пистолет из кармана и забросил его через открытое окно как можно дальше в заросли лавра. Я запомнил, что говорил мне Крид по поводу возможного ареста с оружием без разрешения на право его ношения.
Мысль эта явно оказалась здравой. Как только фары «бьюика» осветили ворота, я увидел, что они закрыты.
У ворот, поджидая меня, молча стояли пара охранников и высокий здоровяк в ковбойской шляпе.
Я затормозил и дал сигнал в надежде, что они откроют ворота. Они этого делать не стали.
Фары машины осветили человека в ковбойской шляпе. Впрочем, продажного копа узнать в нем можно было и в темноте. Черты его багрового, грубого лица выражали жестокость. Если бы у вас был достаточного размера кусок кирпичной глины, то после минимальной обработки — всего-то прилепить маленький комок на место носа, прорезать щелку рта и воткнуть пару спичечных головок в глазницы — вы получили бы весьма точный портрет этого парня.
В том, как он стоял — руки в карманах куртки, расставив ноги, чуть наклонив голову, — угадывалась недюжинная сила. Он был на дюйм выше шести футов.
Я подумал, уж не сержант ли это Карл Лэсситер, которого экс-капитан Брэдли называл самым зверским полицейским в Тампа-Сити. Если у ворот стоял не он, тогда мне совсем не улыбалось встретиться с Лэсситером — детина в шляпе по мне и так уже был достаточно зверского вида. Я подъехал.
Охранники ринулись к машине, держа пальцы на спусковых крючках пистолетов. Они зашли с обеих сторон и одновременно открыли дверцы.
— Руки на руль! — скомандовал ближний ко мне.
— В чем дело? — не моргнул я и глазом. — Вы знаете, с кем имеете дело?
— Пусть выйдет, — сиплый низкий голос громилы в штатском исходил, казалось, не из его бычьей глотки, а прямо из объемистого чрева. Пистолет правого охранника глядел на меня.
— Вылезай! — распорядился он. — И поосторожней с руками.
Я благоразумно повиновался.
— Спятили, ребята? — продолжал я разыгрывать недоумение. — Я же временный член.
— Заткнись, член! — огрызнулся полицейский. — Осмотри машину, — приказал он одному охраннику. — А ты отведи его, — он и второго тоже не оставил без дела.
Охранник пистолетом пихнул меня в спину:
— Пройдем.
Я обошел вокруг машины в сторону проходной и вступил в большую комнату, в которой из мебели наличествовали лишь стол, два стула, погасшая печурка и пирамида с гнездами для карабинов.
Полицейский вошел-следом и оглядел меня при свете. Затем он вынул из кармана полицейский значок, сунул его мне под нос и заявил:
— Я сержант Лэсситер. А кто ты?
— Моя фамилия Слейден. А в чем все-таки дело?
Он протянул пятерню размером с хоккейную перчатку.
— Бумажник!
Я отдал ему бумажник. Он засунул в него толстый палец, раскрыл и вытряхнул содержимое на стол.
Затем уселся на стул, сдвинул шляпу на затылок и медленно, с чисто полицейской тщательностью просмотрел мои бумаги.
Закончив наконец, а всего-то в бумажнике было немного денег, визитные карточки, права и список расходов на клочке бумаги, он сдвинул всю кучку ко мне.
— Забирай.
Пока я приводил бумажник в порядок, он сидел, уставившись на меня. От этого взгляда приятных ощущений у меня не осталось.
Я спрятал бумажник обратно в карман и поинтересовался:
— Довольны?
— Значит, шпик? — он с неприязнью выплевывал каждое слово.
— Я — писатель, — я вынул из кармана визитную карточку и положил перед ним на стол. — Разве вы не слышали о «Крайм факте»? Мы сотрудничаем с большинством городских управлений полиции.
— Весьма рад за них, — он выпростал свою тушу из кресла и обошел стол.
Никогда я не чувствовал себя карликом, но, подавленный его продольным и поперечным размерами, я испытал именно такое ощущение.
В этот момент вошел второй охранник и в ответ на вопрошающий взгляд Лэсситера покачал головой. Сержант вперил взор в меня.
— Давай поищем пушку, — предложил он ласково и протянул руку.
— Какую пушку? — невинно осведомился я. — Что вы имеете в виду?
Его недоделанная физиономия побагровела, и в поросячьих глазах засветились недобрые огоньки.
— Подними лапы!
Я повиновался, и он обшарил меня быстро и со знанием дела. Это было похоже на нежное прикосновение парового молота к заготовке.
— Куда ты ее задевал? — проскрежетал он.
— Кого задевал? — спросил я, стараясь сохранить невинное выражение лица.
Он ухватился огромной лапой за ворот моей рубашки. Я вдыхал исходивший из его глотки аромат чеснока и перегара.
— Куда ты ее задевал? — повторил он и легонько меня потряс. При этом он едва не сломал мне шею.
Я стоял смирно. Было ясно, что дай я ему малейший повод — и начнется нечто весьма пагубное для моего здоровья, а чтобы подумать, что с ним можно справиться один на один, надо было быть круглым идиотом. Себя я к таковым не причислял.
— У меня нет никакого пистолета и никогда его не было. Разве это не ясно?
Он с размаху залепил мне затрещину. Ощущение было такое, будто меня зацепила бейсбольная бита. Я едва не ответил, но вовремя сдержался. С ним одним, может быть, я бы еще сразился, но только без этих двоих, которые придержали бы меня, пока он со мной разделывался.
— Ну, дай сдачи, — прошипел он мне в лицо. — Чего же ты ждешь?
— Я не хочу вас трогать, — заверил я. — Вы что, с ума сошли?
Он потряс меня еще раз и отпустил. Я явственно ощутил, что после этого во рту у меня расшатались зубы.
— Что ты делаешь в нашем городе?
— Присматриваюсь. Хочу собрать материал для рассказа. А что в этом плохого?
Он посмотрел на меня исподлобья.
— Какой еще материал?
— Мало ли что подвернется… Не, понимаю, почему вы так нервничаете. Разве писатель не может приехать в город за материалом для своих произведений без того, чтобы полиция в это встревала?
Его коробило от едва прикрытого отвращения ко мне.
— Мы у нас в городе не любим шпиков. Гляди в оба. Второй раз я не предупреждаю. А сейчас выметайся и держись подальше от этого клуба. Понял?
Я натянул пальто.
— Ладно, сержант. Я понял.
— Вон! — рявкнул он. — Проваливай, и чтобы я тебя больше не видел.