— Так, видите ли, вы прекрасно все помните: ваша лошадь, ослепленная молнией, испугалась и взбесилась; мы поскакали за вами, но напрасно; когда мы нагнали вас, вы же без чувств лежали в овраге, в который упали вместе с лошадью.
— Должно быть, это справедливо, потому что я, кажется, разбит; я чувствую ужасное утомление во всем теле.
— Повторяю вам, вы упали, но к счастью не ушиблись. Однако ж так как вы долго не приходили в себя, я счел нужным пустить вам кровь кинжалом.
— Благодарю вас, — отвечал дон Тадео, — кровопускание очевидно облегчило меня; теперь голова не так горит, мысли стали спокойнее. Благодарю, друг мой, — прибавил он, взяв дона Грегорио за руку и смотря на него с признательностью, — теперь мне совсем хорошо; если вы считаете нужным, мы можем продолжать наш путь.
Дон Грегорио увидел, что друг его не совсем был обманут придуманной им ложью, но он как будто не понял этого.
— Но может быть вы еще не довольно оправились, чтобы держаться на лошади? — сказал он.
— Уверяю вас, что мои силы вернулись вполне; притом время дорого, мы должны поскорее приехать в Вальдивию.
Говоря эти слова, дон Тадео встал и спросил свою лошадь. Один солдат держал ее за узду. Дон Тадео внимательно на нее посмотрел. Бедное животное было отвратительно; оно было все запачкано грязью. Дон Тадео нахмурил брови; он уже не понимал ничего.
Дон Грегорио смеялся исподтишка: это по его приказанию — для того, чтобы обмануть дона Тадео, — бедная лошадь была приведена в такое жалкое состояние. Дон Грегорио не хотел, чтобы друг его мог подозревать, что в продолжение двух часов он находился в состоянии безумия. Ему удалось это как нельзя лучше. Дон Тадео, принужденный поверить очевидности, печально покачал головой и сел на седло.
— Смотря на это бедное животное, — сказал он, — я спрашиваю себя, как это мы не убились оба.
— Не правда ли, это странно? — отвечал дон Грегорио тоном убеждения, очень хорошо разыгранного. — Никто из нас не мог отдать себе отчета в этом.
— Мы далеко от города?
— Не более как за милю.
— Поспешим же.
Всадники поскакали галопом. На этот раз дон Тадео и друг его ехали рядом и говорили между собою шепотом о том, какие предпринять средства для того, чтобы разрушить покушения Бустаменте, который, без сомнения, попытается с помощью ароканов опять захватить власть.
К дону Тадео возвратилось все его хладнокровие. Его мысли опять сделались ясны; словом, он вступил в полное обладание своим разумом.
Один только человек оставался чужд рассказанным нами происшествиям и почти не приметил того, что случилось, так что конечно не мог бы даже дать ни в чем отчета. Этот человек был дон Рамон Сандиас.
Бедный сенатор, промокший от дождя, напуганный грозою и закутанный до глаз в свой плащ, ехал, отпустив поводья. Он стремился только к одному: поскорее добраться до какого-нибудь жилища и укрыться там от непогоды. Поэтому он продолжал свой путь, сам не зная, что делает и не думая о том, следуют за ним или нет.
Таким образом доехал он до ворот Вальдивии и уже хотел было въехать в них, как вдруг какой-то человек остановил его лошадь, схватив ее за узду.
— Эй, кабальеро! Вы, кажется, спите? — закричал грубый голос как раз над ухом сенатора.
Тот вздрогнул от испуга, решился раскрыть глаза и увидал, что въезжает в город.
— Нет, — сказал он хриплым голосом, — напротив, я совсем не сплю.
— Откуда же это вы приехали один и так поздно? — продолжал спрашивавший незнакомец, вокруг которого собралось уже несколько человек.
— Как один? — вскричал дон Рамон. — За кого же вы принимаете моих спутников?
— О каких спутниках вы говорите? — закричало несколько голосов всеми тонами хроматической гаммы.
Дон Рамон осмотрелся кругом с испуганным видом.
— Это правда, — сказал он через минуту, — я один! Куда ж, черт побери, девались все другие?
— Кто другие? — продолжал спрашивавший. — Мы не видим никого.
— Э! — отвечал сенатор с нетерпением. — Я говорю о доне Грегорио и о его солдатах!
— Как, вы принадлежите к отряду дона Грегорио? — вскричали со всех сторон.
— Без сомнения! — отвечал сенатор. — Но дайте мне, пожалуйста, добраться до убежища; дождь льет ужасно сильно.
— Не бойтесь ничего, — смеясь, заметил один спутник, — вы уже не промокнете более, чем теперь.
— Это правда, — сказал сенатор жалобно, бросая отчаянный взор на свою одежду, с которой так и лилась вода.
— Вы знаете, встретил ли дон Грегорио дона Тадео? — спросили его со всех сторон.