— Невинная овечка! — возразила куртизанка с насмешливым хохотом. — А мне так кажется, что в ту ночь, когда мы сошлись лицом к лицу в деревне Сан-Мигуэль, я говорила с тобой довольно откровенно.
— Я только поняла, что вы меня ненавидите по причине, неизвестной для меня.
— Какое тебе дело до причины, когда ненависть существует! Да, я тебя ненавижу, презренная тварь! Я мщу на тебе за мучения, которые заставил меня вытерпеть другой человек. Какое мне дело, что ты мне ничего не сделала! Я тебя не знаю! Мстя тебе, я ненавижу не тебя, а тебя, а того, кого ты любишь! Которому каждая твоя слеза раздирает сердце. Но мне недовольно мучений, которые я назначаю тебе, если он не знает их; я хочу, чтобы он был их свидетелем; я хочу, чтобы он умер от отчаяния, узнав, что я сделала с тобой, до какого унижения и презрения я довела тебя.
— Господь справедлив, — с твердостью отвечала молодая девушка, — я не знаю, какие злодеяния замышляете вы, но Он сохранит меня и не позволит исполниться тому гнусному мщению, которым вы мне угрожаете. Берегитесь, чтобы впоследствии вам самой не пришлось склониться под могущественной рукой Создателя… может быть вы сами тщетно будете умолять о милосердии, когда Его позднее, но неумолимое правосудие, постигнет вас.
— Твои угрозы вызывают во мне только презрение.
— Я не угрожаю; я несчастная девушка, которую рок бросил беззащитной в ваши руки; я стараюсь только растрогать вас.
— Напрасные просьбы! — воскликнула донна Мария. — Ну что ж! — прибавила она, оживляясь гневом, кипевшим в ней. — Когда настанет мой час, я тоже не буду просить тебя пожалеть обо мне!
— Да простит вам Господь зло, которое вы хотите мне сделать!
Во второй раз невольно донна Мария почувствовала неизъяснимое волнение, причину которого напрасно старалась объяснить себе; но она старалась не обращать внимания на тайное предчувствие, которое как будто говорило ей, что мщение ослепляло ее и что, желая поразить слишком сильно, она ошиблась.
— Послушай, — сказала она прерывистым голосом, — это я велела похитить тебя, ты это знаешь, но тебе не известно, с какой целью ты похищена, не так ли? Ну, я объясню тебе эту цель: человек, который вышел отсюда, Антинагюэль, вождь ароканов, злодей! Он питает к тебе страсть, чудовищную, к какой способна одна его свирепая натура; послушай, мать хотела отговорить его от этой страсти, он убил свою мать!
— О! — с ужасом вскричала молодая девушка.
— Ты дрожишь? — продолжала донна Мария. — В самом деле, этот человек гнусное существо! Он способен только на преступления, он признает законы только своих страстей и пороков! Знай же, что это отвратительное существо, этот гнусный злодей, любит тебя; он влюблен в тебя, понимаешь ли ты? Я не знаю, чего не дал бы он, чтобы обладать тобой, чтобы сделать тебя своей любовницей; я продала тебя этому человеку, ты принадлежишь ему, ты его невольница, он имеет право сделать с тобой все, что хочет, и воспользуется этим, будь уверена!
— О! Вы не сделали такого гнусного поступка! — вскричала молодая девушка.
— Сделала, — отвечала донна Мария, заскрежетав зубами, — ты не знаешь, какое счастье испытываю я, видя тебя, белую горлицу, непорочную девушку, запачканною грязью; каждая из твоих слез искупит одну из моих горестей!
— Но разве у вас нет сердца?
— Теперь нет, давно уже оно разбито отчаянием… теперь я мщу.
У молодой девушки закружилась голова; она залилась слезами и упала к ногам своей преследовательницы с раздиравшими душу рыданиями.
— Сжальтесь! — кричала она. — О! Вы сами сказали, что у вас было сердце! Вы любили! Именем того, кого вы любили, сжальтесь, сжальтесь надо мной, бедной сиротой, которая никогда не делала вам зла!
— Нет, нет, не сжалюсь! Ко мне не имели жалости! — вскричала донна Мария.
И она грубо оттолкнула молодую девушку, но донна Розарио, уцепившись за ее платье, ползала за нею на коленях.
— Умоляю вас именем того, кого вы любили на земле, сжальтесь, сжальтесь!
— Я не люблю никого и ничего кроме мщения! — сказала куртизанка с отвратительной улыбкой. — О! Как сладостно ненавидеть; забываешь свою горесть! Слезы этой нечастной доставляют мне наслаждение!
Донна Розарио не слышала этих ужасных слов; она в сильном отчаянии продолжала плакать и умолять.
— О! — вскричала она после нескольких минут молчания. — У вас верно были дети! Вы их любили, очень любили, я в этом уверена!
— Молчи, несчастная! — закричала донна Мария. — Молчи! Не говори мне о моей дочери!
— Да! — продолжала донна Розарио. — У вас была дочь, кроткое и очаровательное существо! Вы обожали ее?