— Гм! — спросил дон Рамон. — Куда же идем мы таким образом?
— К токи и к Великому Орлу белых.
«Э! — подумал дон Рамон, — дело портится; едва ли мне удастся легко выпутаться».
Воины углубились со своим пленником в кустарник, покрывавший подошву холма. Через четверть часа довольно трудной ходьбы они пришли в лагерь. Бустаменте и Антинагюэль прогуливались и разговаривали.
— Это кто такой? — спросил Бустаменте.
— Пленник, — отвечал Черный Олень.
— Э! Да это мой почтенный друг дон Рамон! — сказал Бустаменте, узнав сенатора. — По какому счастливому случаю вы попали в эти места?
— Действительно счастливый случай, потому что я встретил вас, генерал, — отвечал сенатор с принужденной улыбкой, — однако, признаюсь, я этого не ожидал.
— Как же так! Разве вы не меня искали здесь? — спросил генерал насмешливым тоном.
— Сохрани меня Бог! — вскричал сенатор. — То есть, — спохватился он, — я не надеялся иметь счастья встретить вас.
— Скажите же, пожалуйста, куда же это вы ехали?
— Я возвращался домой.
Бустаменте и Антинагюэль обменялись шепотом несколькими словами.
— Пойдемте с нами, дон Рамон, — продолжал Бустаменте, — токи желает говорить с вами.
Это приглашение было приказанием; дон Рамон это понял и отвечал:
— С удовольствием.
Проклиная свою несчастную звезду, он пошел за Бустаменте и Антинагюэлем в палатку, где уже находились Красавица и донна Розарио. Воины, которые привели сенатора, остались за палаткой, готовые исполнить приказания, которые им дадут.
— Итак, вы говорили, что едете домой? — начал Бустаменте, когда они вошли в палатку.
— Да, генерал.
— Очень хорошо; вы ехали на свою ферму?
— Увы! Точно так, генерал.
— Отчего же вы вздыхаете? Кажется, никто не мешает вам продолжать ваше путешествие.
— Вы думаете? — с живостью спросил сенатор.
— Это зависит единственно от вас.
— Как это?
— Отдайте только нам приказ, который дон Тадео поручил вам отвезти Фуэнтесу.
— О каком приказе говорите вы, генерал?
— О том, который находится у вас.
— У меня?
— У вас.
— Вы ошибаетесь, генерал; мне не дано никакого поручения к Фуэнтесу.
— Вы думаете?
— Я знаю наверно.
— Однако ж токи утверждает противное. Что вы скажете на это, вождь?
— Этот человек лжет; у него должно быть письмо, — сказал Антинагюэль.
— В этом легко удостовериться, — холодно сказал Бустаменте. — Черный Олень, друг мой, пожалуйста, повесьте этого кабальеро за ноги на первом дереве, и пусть он висит до тех пор, пока не согласится отдать ту бумагу, которая поручена ему.
Сенатор задрожал.
— Я должен заметить вам, — продолжал Бустаменте, — что мы не будем нескромны и не станем обыскивать вас.
— Но уверяю вас, что у меня нет приказа.
— Ба! Я уверен, что вы его найдете; ничто так не располагает к откровенности как виселица, вы увидите.
— Пойдемте, — сказал Черный Олень, ударив сенатора по плечу.
Дон Рамон задрожал от страха; все мужество оставило его.
— Я теперь припоминаю… — пролепетал он.
— Что?
— Что везу письмо…
— Я ведь вам говорил…
— Но, право, я не знаю, что в нем заключается.
— Еще бы! К кому оно?
— Кажется, к генералу Фуэнтесу.
— Ну, вот видите…
— Но если я отдам вам эту бумагу, буду ли я свободен? — спросил дон Рамон нерешительно.
— А! Положение теперь переменилось. Если бы вы отдали письмо охотно, я мог бы поручиться вам за вашу свободу, но теперь вы понимаете…
— Однако…
— Дайте, дайте письмо…
— Вот оно, — сказал сенатор, вынимая бумагу из-за пазухи.
Бустаменте взял приказ дона Тадео, быстро прочитал его, потом отвел Антинагюэля на другой конец палатки, и оба разговаривали несколько минут шепотом. Наконец Бустаменте воротился к сенатору, брови его были нахмурены, физиономия строгая. Дон Рамон испугался, сам не зная почему.
— Несчастный, — грубо сказал ему Бустаменте, — так-то вы мне изменяете после доказательств дружбы, которые я дал вам, и доверия, которое я вам оказывал!
— Уверяю вас, генерал… — пролепетал несчастный сенатор, помертвев.
— Молчи, презренный шпион, — продолжал Бустаменте громовым голосом, — ты хотел продать меня моим врагам, но Господь не допустил, чтобы такой черный план исполнился! Час наказания пробил для тебя! Поручи свою душу Богу!
Сенатор был уничтожен; он вовсе не ожидал такой развязки и не имел даже силы отвечать.