На самом мысу островка стоял неподвижно всадник: это был Трангуаль Ланек. Возле него в высокой траве паслись лошади испанцев. Путешественники нашли разведенный огонь, над которым жарилась лань, а возле лежали маисовые лепешки, словом, прекрасный завтрак ожидал их.
— Закусите, — лаконически сказал Трангуаль Ланек, — только поскорее… нам надо сейчас ехать.
Не спрашивая у вождя объяснения этих слов, голодные путешественники сели в кружок и весело принялись за лакомую дичь, находившуюся перед ними. В эту минуту солнце в полном блеске появилось на горизонте и осветило небо своими великолепными лучами.
— Ба! — весело сказал Валентин. — Чему быть, того не миновать… будем есть! Вот жаркое, которое, как кажется, славно приготовлено.
При этих словах бывшего спага, донна Розарио сделала движение. Молодой человек замолчал, краснея за свою неловкость, и начал есть, не смея сказать ни слова более.
Первый раз в жизни Валентин подумал о том, на что до сих пор не обращал ни малейшего внимания, то есть о тривиальности своего обращения и языка.
Странное дело! Этот человек, у которого случай был единственным учителем, который в своем желании научиться чему-нибудь без разбора поглощал все — и хорошие, и плохие книги, попадавшиеся ему под руку, вдруг как будто был освещен лучом божественной благодати при виде мрачного величия первозданной американской природы. Он понял, как были пусты, нелепы и безнравственны мнимые этические правила, как они ограничивают ум и сбивают его с толку. В течение нескольких месяцев он преобразился и физически, и нравственно.
Кто же был виновником этого чуда? Шестнадцатилетний ребенок, простая, невинная, чистосердечная и неопытная девушка, неопытная по преимуществу, потому что она даже и не подозревала о своей неопредолимой власти над сильной и энергической организацией молодого человека; но эта девушка обладала инстинктом к доброму, к прекрасному и к великому, тактом и в особенности чувством приличия, которые не приобретаются, если не врождены самой природой.
Валентин инстинктивно понял как он оскорбил невольно эту чистосердечную душу; но однако ж почувствовал, так сказать, болезненную радость при этом открытии.
Как только кончился завтрак, а он был недолгий по причине небезопасного положения путешественников и беспокойства, пожиравшего их, Трангуаль Ланек с помощью Курумиллы смастерил пирогу. Спустив ее на воду, вождь пригласил трех испанцев сесть в нее. Индейцы управляли лодкой, а французы шли по ручью, ведя лошадей за поводья. Впрочем переезд был непродолжителен. Через час путешественники высадились, лодку сложили, и дорога продолжалась посуху.
Теперь караван находился на чилийской земле. В несколько часов, как это часто случается в горах, погода совершенно изменилась: солнце мало-помалу приняло красноватый оттенок; оно как будто плавало в океане тумана, который закрывал его горячие лучи. Небо медного цвета постепенно омрачалось синеватыми тучами.
Слышались глухие раскаты отдаленного грома. От земли шел едкий запах. Атмосфера была тяжелая. Капли дождя, крупные как пиастры, начинали падать. Ветер дул порывами, поднимая вихри пыли и испуская те почти человеческие стоны, которые слышатся только на возвышенных местах, подверженных каждую минуту великим переворотам природы. Птицы беспокойно кружились в пространстве, бросая время от времени жалобные и отрывистые крики; лошади сильно вдыхали воздух ноздрями, обнаруживая тревогу и страх. Словом, все предвещало один из тех ураганов, которые так обыкновенны в Кордильерских горах и которые иногда в несколько часов совершенно изменяют поверхность земли.
Хотя был полдень, но туман до того сгустился, что мрачная темнота окружала путешественников. Они двигались почти на ощупь, со всеми предосторожностями.
— Что вы думаете об этой погоде, вождь, — спросил граф с беспокойством у Трангуаля Ланека.
— Дурная, очень дурная, — отвечал тот, качая головой, — хорошо, если бы нам удалось проехать Скачок Колдуна, прежде чем разразится гроза.
— Разве мы в опасности?
— Мы погибли! — отвечал лаконически индеец.
— Гм! Ваши слова не очень успокоительны. Вождь, — сказал Валентин, — неужели вы думаете, что опасность так велика?
— Она гораздо больше нежели я говорю моему брату. Неужели вы думаете, что возможно устоять против урагана в том месте, где мы находимся теперь?
Молодые люди осмотрелись вокруг.
— Это правда, — прошептал Валентин, с унынием потупив голову, — да спасет нас Господь.