— Кто идет? — закричал он грубым голосом.
— La patria! — отвечал Валентин.
— Проходите мимо! — отвечал часовой.
— Гм! — прошептал молодой человек. — Кажется, сюда не так легко войти, как я думал; все равно, — прибавил он, — все-таки попробуем. Друг мой, — сказал он вкрадчивым голосом часовому, который стоял бесстрастно перед ним, — у нас есть дело во дворце.
— Вы знаете пароль? — спросил солдат.
— Нет! — откровенно отвечал Валентин.
— В таком случае вы не войдете.
— Мне однако ж нужно войти.
— Может быть, но так как вы не знаете пароля, я советую вам убираться с Богом, а то, клянусь, будь вы сам черт, я не пропущу вас.
— Друг мой, — отвечал парижанин лукавым тоном, — в том, что вы говорите, нет логики; если бы я был черт, мне не нужен бы был пароль, я вошел бы против вашей воли.
— Берегитесь, сеньор, — прошептал слуга, — этот солдат способен выстрелить в вас.
— Черт побери! Я этого и жду! — сказал Валентин, смеясь.
Слуга взглянул на молодого человека с изумлением и подумал, что он сошел с ума. Часовой, думая, что над ним насмехаются, прицелился и закричал раздраженным голосом:
— В последний раз говорю вам — уйдите или я выстрелю.
— Я хочу войти, — решительно отвечал Валентин.
— К оружию! — закричал солдат и выстрелил.
Валентин, внимательно следовавший за движениями солдата, быстро соскользнул с лошади; пуля просвистела над его головой. При крике часового и при звуке выстрела несколько вооруженных солдат в сопровождении офицера, державшего зажженный фонарь, выскочили из дворца.
— Что случилось? — спросил офицер громко.
— Э! — вскричал Валентин, которому этот голос был знаком. — Это вы, дон Грегорио?
— Кто меня зовет? — сказал тот.
— Я! Дон Валентин.
— Как, это вы, любезный друг, причиною всего этого шума? — возразил дон Грегорио, подходя. — А я думал, что на нас напал неприятель.
— Что же мне было делать? — сказал, смеясь, молодой человек. — Я не знал пароля, а хотел войти.
— Только в головы французов могут приходить подобные идеи.
— Не правда ли, что моя довольно оригинальна?
— Да, но вы рисковали быть убитым.
— Ба! Нередко рискуешь быть убитым, но все-таки остаешься жив, — беззаботно заметил Валентин. — Советую вам воспользоваться этой идеей при случае.
— Очень обязан за совет, но сомневаюсь, воспользуюсь ли я им когда-нибудь.
— Напрасно.
— Войдите же, войдите!
— Я ничего более и не желаю, мне непременно нужно видеть дона Тадео сию же минуту.
— Кажется, он спит.
— Он проснется.
— Разве вы принесли интересные известия?
— Да, — отвечал молодой человек, вдруг сделавшись печальным: известия ужасные.
Дон Грегорио, пораженный тоном, каким француз произнес эти слова, предчувствовал несчастье и не расспрашивал более. Слуги отнесли во дворц носилки, в которых спал дон Луи. По распоряжению дона Грегорио, раненый был положен на кровать, которую приготовили наскоро.
— Что случилось? Дон Луи ранен? — спросил с Удивлением дон Грегорио.
— Да, — отвечал Валентин глухим голосом: он получил два удара кинжалом.
— Каким образом?
— Узнаете, — отвечал Валентин, — но прошу вас, отведите меня сию же минуту к дону Тадео.
— Пойдемте же, ради Бога! Ваши слова заставляют меня дрожать.
И в сопровождении Валентина и Трангуаля Ланека дон Грегорио пошел большими шагами по лабиринту многочисленных коридоров дворца, расположение которого, казалось, он знал превосходно.
Глава XLIV
ОТЕЦ
Дон Тадео провел большую часть ночи, отдавая приказания уничтожить следы сражения. Он назначил чиновников смотреть за городской полицией. Обеспечив насколько было возможно спокойствие и безопасность граждан, отправив несколько депеш в Сантьяго и в другие центры известие о том, что случилось, разбитый усталостью, он бросился одетый на походную постель, чтобы отдохнуть.
Он спал около часа беспокойным сном, когда дверь комнаты его с шумом растворилась; яркий свет ударил ему в лицо, вошло несколько человек. Дон Тадео вдруг проснулся.
— Кто там? — закричал он, стараясь, не смотря на свет, ослепивший ему глаза, рассмотреть тех, которые разбудили его так некстати.
— Это я, — отвечал дон Грегорио.
— Но вы не один, мне кажется?