— Делайте что хотите; этот человек умрет, — холодно отвечал вождь. — У Антинагюэля только одно слово: он поклялся убить своего врага и убьет его.
— А! Так-то! Ну, я, дон Грегорио Перальта, клянусь вам, что со своей стороны держу строго обещание, которое сделал вам.
И резко повернув лошадь, он удалился с двумя своими товарищами. В угрозе Антинагюэля заключалось более хвастовства, нежели чего другого; если бы гордость не удержала его, он возобновил бы разговор, зная, что дон Грегорио не поколеблется исполнить то, чем ему угрожал.
Токи задумчиво воротился в лагерь и вошел в свою палатку. Красавица, сидя в углу, размышляла; донна Розарио спала. При виде молодой девушки, Антинагюэль испытал страшное волнение, кровь сильно прилила к его сердцу и, бросившись к ней, он запечатлел горячий поцелуй на ее полуоткрытых губах. Донна Розарио проснулась, бросилась на другой конец палатки с криком испуга, обвела вокруг смутным взором, как бы умоляя о помощи, на которую, к несчастью, не могла надеяться.
— Что это значит? — вскричал вождь с гневом. — Откуда происходит этот ужас, который я внушаю тебе, молодая девушка?
И он сделал несколько шагов, чтобы приблизиться к ней.
— Не подходите! Не подходите, ради Бога! — вскричала донна Розарио.
— К чему эти гримасы? Ты моя, говорю я тебе… волей или неволей, ты должна уступить моим желаниям!
— Никогда! — возразила молодая девушка с тоскою.
— Полно, — сказал токи, — я не бледнолицый: слезы женщины для меня ничего не значат; я хочу, чтобы ты была моею!
И он решительно подошел к ней. Красавица, все погруженная в свои размышления, как будто не примечала что происходит вокруг нее.
— Сеньора! Сеньора! — вскричала молодая девушка, укрываясь около нее. — Умоляю вас именем всего святого на земле, защитите меня!
Красавица подняла голову, холодно взглянула на донну Розарио и вдруг захохотала сухим, прерывистым хохотом, который поверг в ужас бедную девушку.
— Разве я тебя не предупредила, что ждало тебя здесь? — сказала донна Мария, грубо отталкивая несчастную. — Пусть свершится твоя участь!
Донна Розарио сделала несколько шагов назад, шатаясь; взор ее был дик и все тело судорожно подергивалось.
— О! — вскричала она раздирающим голосом. — Будь же ты проклята, бездушная женщина!
— Замолчи, — возразил Антинагюэль с бешенством, — пора кончить!
И он снова бросился к молодой девушке. Несчастная опять ускользнула от него.
Страшное зрелище представляла сцена, происходившая в палатке: молодая девушка бросалась во все стороны, едва переводя дух и обезумев от ужаса, свирепый индеец преследовал ее, и донна Мария спокойно сидела перед дверью, преграждая выход и ободряя усилия злодея.
— Собака! — вскричал вдруг Антинагюэль, обращаясь к Красавице. — По крайней мере помоги мне схватить ее.
— Нет! — смеясь, отвечала куртизанка. — Эта охота коршуна за горлицей так меня забавляет, что я не хочу вмешиваться в нее.
При этом ироническом ответе бешенство вождя перешло за все границы, ударом ноги отбросил он Красавицу за десять шагов и прыгнул как ягуар на свою жертву, которую схватил за платье.
Донна Розарио, казалось, погибла; но вдруг она выпрямилась: молния сверкнула в ее глазах, и пристально взглянув на своего смущенного палача, она вскричала, выдернув из-за пояса кинжал:
— Назад! Назад, или я убью себя!
Злодей невольно остановился, как бы пригвожденный к полу. Он понял, что молодая девушка делает ему не напрасную угрозу. В эту минуту чья-то рука ударила его по плечу. Он обернулся. Отвратительное и кривляющееся лицо донны Марии склонилось к его уху:
— Притворись, будто уступаешь, — прошептала она, — я обещаю выдать тебе ее беззащитной в эту ночь.
Антинагюэль взглянул на нее подозрительно. Куртизанка улыбалась.
— Ты мне обещаешь? — сказал он хриплым голосом.
— Клянусь моим вечным спасением! — отвечала она.
Между тем донна Розарио, подняв высоко кинжал и наклонившись вперед, ждала развязки этой ужасной сцены. С легкостью, которой обладают одни индейцы, Антинагюэль совершенно изменил выражение своей физиономии. Он выпустил край одежды, которую держал до сих пор, и сделал несколько шагов назад.
— Пусть сестра моя простит мне, — сказал он кротким голосом, — я безумствовал; от женщин ничего не должно требовать силой. Рассудок воротился ко мне; пусть сестра моя успокоится, она теперь в безопасности; я удаляюсь и явлюсь к ней не иначе, как по ее приказанию.
Поклонившись молодой девушке, которая не знала чем объяснить свое спасение, токи вышел из палатки. Оставшись одна, донна Розарио в изнеможении опустилась на землю и залилась слезами.
Между тем Антинагюэль решился сняться с лагеря и удалиться, в уверенности, что если чилийцы потеряют его след, то не осмелятся убить аманатов и пленников из опасения за жизнь дона Тадео. План этот был хорош; вождь тотчас его выполнил и так искусно, что чилийцы не подозревали отъезда ароканов.
Красавица и донна Розарио ехали впереди под присмотром нескольких воинов. Молодая девушка, разбитая ужасным волнением, с трудом держалась на лошади; сильная лихорадка овладела ею, зубы ее стучали, и она бросала вокруг себя взоры, исполненные безумия.
— Мне хочется пить! — прошептала она почти невнятным голосом.
По знаку Красавицы приблизился один из воинов и, сняв тыквенную бутылку, которая висела у него на плече, сказал:
— Пусть сестра моя пьет.
Девушка схватила бутылку, поднесла ее к губам и выпила. Красавица глядела на нее со странным выражением.
— Хорошо, — сказала она глухо.
— Благодарю, — прошептала донна Розарио, возвращая бутылку почти пустой.
Мало-помалу глаза ее отяжелели, оцепенение овладело ею, и она опрокинулась назад, прошептав угасающим голосом:
— Боже мой, что происходит со мной? Мне кажется, я умираю.
Один воин подхватил ее и положил на седло. Вдруг молодая девушка вскочила, как бы пораженная электрическим потрясением, раскрыла глаза и закричала раздирающим голосом:
— Помогите! Помогите! — и упала.
При этом крике молодой девушки, сердце Красавицы невольно сжалось; с ней сделалось головокружение; но она оправилась почти тотчас же.
— Я сошла с ума! — сказала она с улыбкой и, сделав знак воину, который держал донну Розарио, чтобы тот приблизился, внимательно осмотрела ее.
— Спит, — прошептала она с выражением удовлетворенной ненависти, — а когда проснется, я буду отомщена.
В эту минуту положение Антинагюэля было довольно критическое: слишком слабый, чтобы предпринять что-нибудь против чилийцев, которых хотел принудить заключить с ним мир, выгодный для его страны, он старался выиграть время и старался объехать границу таким образом, чтобы враги не знали, где найти его и не могли предложить ему условий, которых он не хотел принять. Хотя окасы отвечали на призыв посланных токи и посильно собирались в его ряды, но надо было дать племенам по большей части очень отдаленным время сосредоточиться в пункте, который он указал им.
Со своей стороны испанцы, внутреннее спокойствие которых было отныне упрочено по милости смерти Бустаменте, не очень желали продолжать войну, которая не имела уже для них никакого интереса. Им нужен был мир, чтобы исправить бедствия, нанесенные междоусобной войной; поэтому они ограничивались тем, что охраняли свои границы и старались всеми средствами заставить главных ароканских вождей решиться на серьезные переговоры.
Дону Грегорио Перальта сделали выговор за его угрозу Антинагюэлю, и он сам сознался в безумстве своего поведения, узнав об отъезде токи с его пленником. Тогда чилийцы приняли другую систему: они оставили аманатами только десять главных вождей, а других одарили подарками и возвратили им свободу.
Все заставляло думать, что эти вожди, воротившись в свои селения, употребят все свое влияние, чтобы заключить мир и раскрыть перед советом действия Антинагюэля, которые поставили народ на край погибели. Ароканы страстно любят свободу, поэтому легко было предвидеть, что окасы, несмотря на глубокое уважение к своему токи, не поколеблются лишить его власти, когда их вожди с одной стороны и дружественные чилийцы с другой растолкуют им, что эта свобода находится в опасности и что они подвергаются лишиться ее навсегда и попасть под иго испанцев, если будут продолжать свою прежнюю политику.