Ого, я начинал узнавать полезные вещи. В нашем распоряжении оставался еще целый вечер, и подгонять события не имело особого смысла. Поэтому я перевел разговор на предстоящий чемпионат мира по боксу и терпеливо ждал, пока Фултон не выскажет свои соображения по такому важному вопросу. Потом мы перешли к спортивным играм типа бейсбол и футбол и наконец плотно застряли на самой старой, но в то же время самой интересной теме для нашего брата, мужчины, — о женщинах.
Было около девяти, когда мы наконец разделались с бутылкой виски. Солнце село, оставив на потемневшем небе огромные красные пятна.
Я подозвал официанта и велел принести давно заказанных цыплят. И Фултон, и я чувствовали себя приятно захмелевшими. Мы оба пребывали в отличном настроении. Мы правильно сделали, что пили не спеша, но сосредоточенно, как это и полагается делать с добрым шотландским напитком. В ином случае мы наклюкались бы до чертиков.
За окном в сгустившейся тьме сверкал огнями Сан-Рафаэль. В эту минуту он казался самым чудесным местом на земле.
— А Бриджит ладит со старым хрычом?
Фултон пожал плечами:
— Покажи мне человека, кто с ним ладит! У него на уме одни деньги, на все остальное ему наплевать. И женщины не исключение. А Бриджит, не будь дурой, времени не теряет.
— Она развлекается на стороне? С кем, если не секрет?
Фултон хихикнул:
— Есть у нее один канадский француз — Жак Трисби. На вид писаный красавец, а если судить по повадкам — самое примитивное животное.
Ага, мой зверинец все пополняется и пополняется. Теперь в нем фигурировали змей Криди, обезьяна Херц и просто животное Трисби.
Я смотрел в окно, прислушиваясь к тому, что говорит Фултон, и не сразу обратил внимание на подошедшего к нашему столику человека. От выпитого виски рефлексы мои замедлились, и я было решил, что это официант принес нам заказ. Потом я услышал, как у Фултона перехватило дыхание, так бывает с сильно напуганным человеком. Я обернулся.
Возле нас, пристально сверля меня своими безумными глазками-буравчиками, застыл Херц. За ним, образуя угрюмый полукруг, тусовались четверо рослых смуглых парней. О том, чтобы пройти к выходу без происшествий, не могло быть и речи.
Шум в баре неожиданно стих, и теперь все присутствовавшие пялились в нашу сторону.
Я находился в неудобной позиции: мое кресло было примерно в футе от стены, и от Херца меня отделял лишь узкий стол. У Фултона за спиной не было стены, и положение его было несколько получше моего.
Посетители бара замерли в ожидании потасовки. Самые благоразумные во избежание неоправданного риска устремились к выходу. На их лицах читалось выражение паники.
В наступившей тишине сиплый голос Херца прозвучал громко и отчетливо:
— Ты не забыл еще меня, пес шелудивый? Не люблю шпиков, и сейчас ты в этом убедишься на собственной шкуре!
Краешком глаза я заметил, как негр в белом фартуке и жилетке, с фигурой Джо Луиса вышел из-за стойки и поспешно направился к нам. По его помятому широкоскулому лицу блуждала как бы извиняющаяся улыбка. Он в мгновение ока пересек бар, обошел стороной четырех парней и встал перед Херцем.
— Не устраивайте нам беспорядков, босс, — вежливо сказал он бандюге. — Если вам хочется побеседовать с друзьями, пойдите на улицу. И вам, и нам будет спокойнее.
Херц смерил негра оценивающим взглядом. В глазах засверкали крошечные красные искорки, правое плечо слегка подалось назад, и в следующий миг раздался оглушительный звук, будто мне самому заехали в ухо: негр отлетел в сторону и очутился на четвереньках на полу.
Все это заняло какие-то сотые доли секунды. Не мешкая, я уперся ногами в нижнюю перекладину и со всей силы пихнул стол в сторону Херца, который после нанесенного им удара не успел восстановить равновесие. Под тяжестью мебели он откатился назад, попутно сбив, как кегли, двух своих спутников. Таким образом, я освободил нам некоторое пространство, где можно было маневрировать относительно свободно.
Вскочив на ноги, я ухватился за стул. Фултон тоже вооружился тем же способом. Не особенно раздумывая, он с размаху опустил его на голову ближайшего противника. Голова того оказалась не столь крепкой, как казалась на первый взгляд, и молодчик рухнул как подкошенный.
Пара здоровенных вышибал — белый и негр — возникли в дверях синхронно, как отражения в зеркале трюмо, и, держа наготове дубинки, бросились на поле боя. Они схватились с тремя бандитами, оставив на меня и Фултона одного Херца.
Дурные примеры заразительны — я ударил обезьяну по башке стулом. Но Херц оказался не столь хлипким, как его парнишка: он лишь пошатнулся, покрутил головой, приходя в себя, издал рычащий звук и яростно устремился на меня. Не отступи я назад, Херц, возможно, схватил бы меня своими ручищами, но я изловчился и с размаху засадил ему кулаком в рожу. Пальцы у меня заныли от нестерпимой боли — впечатление было такое, что я приложился к Великой Китайской стене. Надо было рвать когти отсюда. Я крикнул Тиму: «Отходим!» и был уже на достаточном расстоянии от Херца, когда меня едва не сбил с ног расходившийся вышибала-негр, и я угодил прямо бандиту в руки.
Меня спасло то, что подобный вариант застал его врасплох. Прежде чем Херц успел предпринять что-либо зубодробительное, я вцепился ему в клешню обеими руками, резко повернулся на каблуке и, закинув его руку ему же за плечо, изо всех сил рванул вниз. Он перелетел через мою голову со скоростью реактивного снаряда и с грохотом шваркнулся об пол.
Быстро обернувшись, я поискал Фултона. Тот стоял, прислонившись к стенке, и прижимал к лицу кукурузный початок. Бедняга, наверное, уверился, что он его спасет от жестокого мордобития. Из носа у него текла кровь, а ноги заметно вибрировали.
— Валим скорее отсюда! — заорал я на него, подбегая.
Один из оказавшихся на моем пути гангстеров махнул кастетом, который со свистом рассек воздух в дюйме от моего уха. Ударом правой, пришедшимся ему ниже пояса, я заставил его сложиться пополам. Извиняться за неспортивное поведение было некогда и, схватив Фултона за плечо, я потащил его к выходу.
Нам предстояло проскочить по ярко освещенным мосткам, по обеим сторонам которых плескалась вода, к автостоянке на берегу, тоже залитой светом.
Фултон был очень плох, он еле-еле перебирал ногами, а Херц со своими гангстерами мог появиться в любой момент.
— Беги! — простонал он. — Я больше не могу! Уходи, пока они тебя не прикончили!
Я перекинул через плечо руку Фултона и, поддерживая его свободной рукой, потащил по мосткам. Вскоре за моей спиной раздался топот, и, отпустив Фултона, я приготовился встретить Херца.
— Сматывайся! — крикнул я своему товарищу. — Я задержу эту обезьяну!
Мне пришлось легонько подтолкнуть его, и, когда он, шатаясь, заковылял прочь, Херц очутился уже возле меня.
Он двигался с быстротой и ловкостью профессионального боксера, но я все же успел занять положение, при котором свет от фонаря бил ему прямо в глаза. Не помня себя от ярости, он бросился на меня, но я неожиданно присел на корточки и, обхватив руками его мощные бедра, придал нападавшему дополнительное ускорение. Видели бы спортивные судьи его полет, наверняка выставили бы высший балл. Херцу — за технику исполнения, мне — за артистичность. Он все еще катился по скользким доскам, когда я, вскочив на ноги, помчался вперед.
— Эй, Брэндон, давай сюда! — окликнул меня Фултон из моего «бьюика», мотор которого спасительно урчал, и я, добежав до машины, буквально упал на место водителя, включил передачу и вдавил в пол педаль акселератора.
Херц остался в двадцати ярдах позади с искаженным от бешенства лицом, когда машина рванулась с места. Мы пулей вылетели с автостоянки, чудом не снеся ворота, и выехали на бульвар. Не сбавляя скорости, я свернул на боковую улицу и лишь в конце ее немного притормозил.