— Одну минутку! — резко оборвал я его. — Герман ни словом не обмолвился ни о сторожах, ни о сигнализации. Как же это малышка Рукс умудрилась открыть сейф, не включив сигнала тревоги? Или сигнализация тоже спала?
Он ответил без колебаний, словно всю жизнь ждал этого вопроса:
— Убирая кинжал в сейф, Бретт забыл включить сигнализацию.
— Вы думаете, сигнализация все еще отключена?
— Возможно, но не следует слишком на это рассчитывать.
— А охрана? Как мне избавиться от них?
— Они находятся в другом конце сада.
Все это мне не очень улыбалось. Садовники, которые на самом деле полицейские. Здесь можно было запросто влипнуть.
— У меня имеется ключ от черного хода, — небрежно заметил он. — Так что вам ничего не придется делать.
— Вот как? Вы здорово работаете!
Он промолчал. Я взглянул на огонь в камине:
— Что произойдет, если мне не удастся пройти незамеченным и меня схватят?
— Наш выбор не пал бы на вас, если бы мы рассматривали такую возможность, — сказал он, улыбаясь.
— Это не ответ на мой вопрос.
Он пожал плечами:
— Придется сказать правду.
— Историю о малышке, которая разгуливала по ночам?
— Разумеется.
— Заставить Редферна поверить в эту фантастическую историю — это было бы забавно.
— Если вы будете осторожны, вам не придется этим заниматься.
— Будем надеяться, не придется, — я допил виски и поставил бокал на стол. — Я изучу план в постели. Что еще?
— У вас имеется оружие?
— Разумеется.
— Завтра ночью вам лучше не иметь его с собой.
Наши взгляды встретились.
— Хорошо.
— Тогда все. Завтра утром мы поедем осматривать владения Бретта. Это очень важно.
— Меня удивляет ваша девица. Может быть, лучше голой спящей женщине вновь проделать это дело. По словам Германа, если ее что-то беспокоит, она сможет пройти даже по полям шляпы.
— Вы снова дерзите.
— Нет, — я вновь наполнил свой бокал. — Ужин я закончу в постели.
Он опять держался холодно и отчужденно.
— Мы не одобряем людей, склонных к спиртному.
— Я не нуждаюсь в одобрениях. Где я могу поспать?
Сдерживая ярость, Паркер направился к двери. Мы двинулись по узкому коридору. Из него мы попали в комнату, пахнущую плесенью. Несмотря на спертый воздух, спальня была безупречна.
— Спокойной ночи, Джексон, — сказал он и ушел.
Я отпил глоток и подошел к окну. Открыв его, я выглянул наружу. Лунный свет с трудом пробивался сквозь листву, но я все же различил плоский широкий выступ, тянущийся вдоль дома. Я не придумал ничего лучшего, как выбраться из окна и стать на него. Под собой я различил маленькую лужайку. Бассейн, заросший кувшинками, чьи листья казались серебряными в свете луны, привлек мое внимание. Я дошел до конца выступа. Бассейн был окружен невысоким парапетом. На нем кто-то сидел. Мне показалось, что это женщина, но за дальностью расстояния я не был в этом уверен. Виден был красный кончик сигареты, и если бы не это, неподвижную фигуру можно было бы принять за статую. Некоторое время я наблюдал за ней, но она оставалась неподвижной. Ничего не оставалось, как вернуться обратно.
На моей постели сидел водитель, явно поджидая меня.
— Решил подышать свежим воздухом, — непринужденно сообщил я, перенося ноги через подоконник. — Здесь он довольно затхлый.
— Это уж точно, — ответил он басом. — Где я вас видел?
— В порту. Меня зовут Джексон.
— Частный детектив?
Я улыбнулся:
— Был им месяц назад. Сейчас этим не занимаюсь.
— Слышал разговоры по этому поводу. Нарвался на копов?
— Скорее они на меня, — я отыскал еще один бокал. — Хотите выпить?
Его рука жадно вцепилась в бокал.
— Я не могу здесь долго задерживаться. Паркер не обрадуется, застав меня у вас.
— Ты пришел выпить?
Он отрицательно покачал головой:
— Хочу тебе кое-что предложить. Я слышал, как ты разговаривал с этим гадом Паркером. Думаю, нам надо держаться вместе.
— Согласен. Для нас это будет лучше. Как тебя звать?
— Макс Отис.
— Давно здесь?
— С сегодняшнего дня. — По тому, как он это сказал, было ясно, что и сегодняшнего дня оказалось достаточно. — Платят здесь прилично, но обращаются со мной как с собакой. В конце недели я сбегу.
— Уведомил их?
— Нет. Предварительно я отколочу Паркера. Он намного хуже Германа и все время ко мне придирается. Ты же видел, как он обращается со мной?