— Как поживает Сильвия?
— Прекрасно. Я очень благодарна тебе за твой совет, хотя сначала переживала наш с ней разрыв. Ты был прав, конечно. Все они бессовестно эксплуатируют меня.
Он пожал плечами.
— Проблемы других людей всегда легко разрешить.
— Олл-райт, разреши мне это сделать с твоей проблемой.
Она отпила немного вина, поставила на место бокал, вид у нее был суровый.
— Да, он хороший парнишка. Да, он взрослый. Такой же, как ты. Вроде бы каждый из вас знает, что делать. Но когда вы нашли друг друга, вы оба были в глубоком горе. Вы не привыкли к одиночеству. Не могли с ним справиться. У тебя был в прошлом Род. Всю твою сознательную жизнь. У него — Жан-Поль. Он показывал мне его фотографии. В газетах, журналах, на сувенирных программах: французских, итальянских, пожелтевших от времени по краям.
Дэйв был с ними знаком. Они лежали в картонной коробке в чулане. Сколько раз у него появлялось желание их уничтожить.
Мадж продолжала:
— Он был высокий, легкий, с прекрасными прямыми плечами, как у тебя.
Она протянула руку и отбросила с его лба прядь прямых волос. Ее прикосновение было для него приятным — такие прохладные пальцы.
— Блондин, как ты, с голубыми глазами.
Она убрала руку и с сожалением произнесла:
— Более печального сходства не могло и быть.
— Должны же люди на кого-то быть похожи! — возразил Дэйв.
Она нахмурилась, подняла бокал, посмотрела его на свет.
— Почему ты не хочешь вернуться домой и провести эту ночь у себя?
— По той причине, по какой Дут не пожелал приехать сюда и поужинать вместе.
Отпив глоток вина, она сказала:
— Потому что он не может быть Родом. Потому что ты не можешь стать Жан-Полем.
— Полагаю, мы оба поняли это примерно в одно и то же время.
Пальцем он утопил кубик льда в своем бокале, наблюдая, как вино кружится вокруг него.
— Не слишком ловкий… Не слишком смышленый…
— Вы могли попытаться полюбить друг друга. Таких, какие вы есть на самом деле.
— Хорошо, мне об этом сказала ты, а кто скажет ему?
— Ты сам. Сегодня вечером. Когда вернешься домой.
— Домой? — переспросил он. — Где это?
7
Очень маленькая девочка открыла ему дверь. Дверь была тяжелой, ей пришлось отойти на несколько шагов, чтобы оттянуть ее за ручку достаточно далеко. На ее желтом фланелевом платье имелась забавная аппликация полосатого пса Скуппи. На макушке пушистые волосы были стянуты резинкой в узелок, но несколько влажных прядей торчало в разные стороны. Щеки у нее раскраснелись. В руках был пластиковый утенок.
— Я мылась в ванной, — пояснила она. — Теперь папа обещал почитать мне про змей.
— Наверное, это интересно, — сказал Дэйв.
Наконец появилась молодая женщина. Ее глаза смотрели настороженно.
— Доктор де Калб? — сказал Дэйв.
— Он не принимает пациентов на дому.
Одной рукой она отправила девочку назад, второй найма прикрывать дверь.
— Если вы утром позвоните в офис и договоритесь о приеме…
— Я не пациент. Я из страховой компании «Медальон».
— Спасибо, — на ее лице промелькнула улыбка. — Мы уже застраховали все, что хотели.
— Отдел посмертных претензий, — сказал он. — Я в отношении его бывшего пациента. Того, что утонул.
— О?
Она нахмурилась, но перестала прикрывать дверь, повернулась и крикнула:
— Фил!
Стул, на котором сидел доктор, был поставлен так, чтобы смотреть телевизор, но мужчина читал. В его руке была книга, тяжелый и толстый медицинский трактат. Подходя к двери, он заложил палец в нужную страницу. Лицо у него было молодое, но походка тяжеловесная. К тому же он сильно сутулился.
— Благодарю, — сказал он жене. Она улыбнулась ему и увела маленькую девочку.
Обратился к Дэйву:
— Вы по какому вопросу?
Дэйв протянул ему карточку.
— В отношении Джона Оутса.
— Ага… — он вздохнул и покачал головой. — Трагично, черт возьми.
Отступил назад.
— Входите.
В его кабинете не было слышно работающего телевизора. Письменный и журнальный столы были поистине рабочими местами. Кресло и кушетка обиты вельветом. Стены увешаны фотографиями в рамках, несколько групповых — баскетбольная команда, бейсбольная команда, но большинство были сольными портретами доктора в молодости.