— Я довольно давно не виделся с Питером. Я продолжаю учиться, а он ушел из колледжа. Поверите ли, заделался актером.
— А что тут странного?
— Он же всегда был таким тихоней. Правда, учился игре на гитаре. У него хороший голос. Но стал бы он петь для кого-то? Нет, черт возьми. Стесняется. Он любит одиночество, ходит по горам, ездит верхом, плавает. С виду не скажешь, что он очень сильный, но это так. Его излюбленное занятие — чтение, слушает записи классической музыки. И вдрут неожиданно стал играть на сцене. У Виттингтона, слышали про такого?
— Вы с ним катались на лодке на пасхальной неделе. С ним, с его отцом и доктором де Калбом.
— Верно. Это лодка моих родителей. Вот тогда-то я и видел Питера последний раз… Хотя нет, потом встречал его в городе с Виттингтоном. Всегда с ним. Господи!
Он надписал имя и адрес на желтом фирменном конверте, положил в него бутылочку с пилюлями и сунул под стойку.
— Такое несчастье с его отцом. Я был искренне огорчен.
— После того вы его тоже не видели?
Мальчик выпрямился, повернул голову, наблюдая за Дэйвом краешком глаза.
— Я же сказал…
— Я слышал, что вы сказали. Но Джон Оутс жил на морфии, а морфий отпускается по рецептам.
— У него не было никаких рецептов. Здесь он покупал крем для бритья и зубную пасту.
— Я говорю не о том, что он покушал. Он вам нравился. Он был отцом вашего лучшего друга. Давали ли вы ему то, в чем он нуждался?
Мальчик ударил кулаком по стойке.
— Теперь это уже его не обидит, — сказал он, — и не повредит никому. Нет, я не дал ему то, что он просил. Я нашел его здесь однажды утром, когда открывал аптеку. Он рылся в темноте вон там…
Парень кивнул головой.
— Он был совсем болен, лицо у него было все в поту. Да, он хотел украсть наркотики, забрался тайком в помещение, но не сумел ничего найти. Тогда он стал умолять меня дать ему хотя бы одну ампулу. Господи, какой это был кошмар!
— Вы не сообщили об этом никому?
— Он же был отцом Питера, хорошим человеком, замечательным человеком. Разве я мог с ним так поступить? А что бы вы сделали на моем месте?
— А что сделали вы?
— Предложил ему позвонить его доктору де Калбу. Но он мне не разрешил. Его доводы показались мне бессмысленными, впрочем, это и не были доводы. Он был напуган, смущен, чувствовал себя виноватым. Кончилось это тем, что я отвез его домой. Очень мило с моей стороны, не так ли?
Последняя фраза была произнесена с издевкой.
— Зачем мучить себя угрызениями совести? Вы поступили правильно.
— Я в этом не уверен. Может, он и умер-то потому, что я отказался ему помочь в трудную минуту.
— Кто-то помогал ему, если это слово вам кажется здесь уместным. Так что не переживайте напрасно.
— Я не мог дать ему этот проклятый наркотик! Меня бы уличили, выяснили бы, откуда он получил морфий. А я изо всех сил стараюсь стать фармакологом, а потом выучиться на врача. Если бы меня поймали, можно было бы поставить крест на моем будущем. В тот момент я мог думать только о себе.
Он вымученно улыбнулся.
— Это делает меня несимпатичной личностью, верно?
— Вы рассказали Питеру про этот случай?
— Господи, нет! Как бы я рассказал ему такое?
— И вы не знаете, куда он уехал?
— Иногда, когда ему становилось невмоготу — он ведь не ладил со своей матерью — он брал спальный мешок и уходил на несколько дней в горы. Какое несчастье, что утонул его отец. Питер его очень любил.
— Так все говорят, — сказал Дэйв.
Он вылез из машины и невольно поежился от пронзительного холодного ветра, поднял воротник и, наклонившись, пошел по песку к розовому домику. Дверь гаража не была спущена вниз, развалюха-машина стояла на прежнем месте, белея в темном проеме. Дэйв поднялся на высокое крыльцо и нащупал кнопку звонка. Его звон показался ему слишком громким.
Никто не спешил открывать дверь. Он толкнул ее рукой. Открыто.
Дэйв посмотрел на стрелки часов: 9.50 вечера. Двенадцать часов прошло с тех пор, как он впервые появился в этом доме. Может, она устала от уборки и рано легла спать?
Он снова нажал на кнопку: звонок расколол тишину. И тут он услышал шаги внизу. Под грохот вечернего прибоя ее голос показался ему тонким и слабым.
— Питер? Это ты?
Она быстро взбежала наверх по ступенькам.
— Извините, что снова вас разочаровываю.
Она остановилась. Снизу к нему протянулся лучик света, слабый, но она все же смогла рассмотреть того, кто стоял у входа.
— Ох, это мистер Брендстеттер.