— Да? Я тоже так считал. А вот что думаешь ты, мне неизвестно. Ты забываешь, что я здесь чужой. Не знаю никого, кроме тебя.
Он наклонился над плитой, поставил на нее сковород-icy, чтобы поджарить бекон с яйцами.
— Дни кажутся бесконечно длинными.
— Они не будут такими длинными, если ты забудешь Францию. Сотрешь старые магнитофонные записи, выбросишь журналы, отделаешься, от машины. Машины были его страстью, Дуг, не твоей. Твоя мать сразу же мне сказала, что ты не в состоянии отличить распределительный вал от карбюратора. И до сих пор не умеешь. Вот почему тебе нужны «Европейские моторы». Будь же честным, оставь машину и оставь в покое Жан-Поля. Его больше нет, а жизнь продолжается.
Он повернулся. Дуг исчез. Дверь раскачивалась на петлях. Он начал переворачивать шипящий бекон на сковородке. Потом взял два яйца из коробки и принялся разбивать их.
Из-за двери послышался голос Дуга, который наводил порядок на столе.
— Я мог бы поспорить, что ты будешь именно таким, когда утратишь душевное спокойствие.
— Каким же?
— Спокойным, рассудительным и безжалостным. Телефон в спальне тихонечко бренчит, когда здесь набираешь номер. Он меня разбудил, когда ты вернулся домой в первый раз. Я ждал, когда ты закончишь разговор и придешь сюда. Но этого не случилось. Когда я услышал, как закрылась задняя дверь, как заработал мотор, и ты уехал, я вышел. И увидел куртку. Тогда мне в голову пришло много разных мыслей.
Он достал стаканы из комода и наполнил их из графина. Потом один протянул Дэйву, тот поднес его к губам.
— Больше всего я думал о том, как ты легко раним, как деликатен. Но на самом деле ведь это не так?
— Я безжалостный, — сказал Дэйв, опуская стакан на стол.
— Такой склад ума вырабатывается, раз твоя работа заключается в том, чтобы добиться истины, не принимая ее заменителей.
— Какова же истина?
— В данном случае…
Дэйв осторожно перевернул яичницу.
— Истина — я.
И тут же спросил:
— Ты хочешь подсушить бекон?
— Нет, не надо… Я тебя не понял.
Дэйв принялся раскладывать еду на тарелки.
— Все очень просто. Жан-Поль умер. Я же жив.
— Ничего простого в этом нет, черт возьми! — возразил Дуг.
— Давай поедим.
11
Флойд Кэллог — твидовый костюм, бакенбарды, пенковая трубка — поднялся из-за стола, заваленного стопками книг в ярких переплетах. Такие же книги заполняли полки, поднимающиеся до самого потолка у него за спиной. Он был сильным и крупным мужчиной, его рукопожатие чуть не раздавило руку Дэйва.
— Как поживаете, мистер Брендстеттер? Мы с вами давно не виделись. Как здоровье мистера Флеминга?
Они все еще задавали такие вопросы. Он очень бы хотел, чтобы они перестали.
— Умер, мистер Кэллог. В сентябре прошлого года. Рак.
— Ах, какая жалость! Он же был совсем еще молодым.
На секунду в глазах Кэллога мелькнул самый настоящий страх, потом он успокоился. Кто-то другой, на этот раз, не я.
— Смерти никто не минует. Я отложил для него несколько книг и все ждал, когда он у меня появится.
Он покачал головой и защелкал языком.
— Очень сожалею в отношении книг. Если желаете, могу их забрать.
— Нет, нет, этого не требуется. Я поставлю их обратно на полку. Не то, что вы любите… Жизнь Голливуда в сороковые годы. Фильмы, актеры. Такие вещи.
— Понятно.
Род бы обрадовался. Он бы разорвал оберточную бумагу уже в машине до того, как она бы тронулась с места. А дома, схватив кружку пива и кукурузные хлопья на кухне, он скинул бы обувь и устроился бы со всем этим в углу кушетки. Иногда он бы громко смеялся, то и дело бегал бы к Дэйву, чтобы показать ему фото артистов. А он? Он в подобных случаях хмурился, сидел в кресле, пытаясь сосредоточиться на какой-то «умной» книге. Сначала он смотрел бы на картинки, потом стал бы от них отмахиваться. И обиженный Род притих бы в своем углу. Но вскоре все начиналось бы сначала. Легкие смешки, желание поделиться своей радостью с другом.
Дело кончалось тем, что Дэйв в сердцах запускал свою книгу в голову Рода. Господи, когда он все это забудет? О чем говорит Кэллог? Что-то о снижении цен на письма Джеймса Джойса.
— Да, спасибо. Я возьму эту книгу. Но сегодня я вообще-то заглянул к вам за информацией.
Брови Кэллога поползли вверх:
— Больше у меня нет ни одного справочника, которого бы вы не видели.
— Информация другого рода. В отношении девушки, которая у вас работала. Эйприл Стэннард.
Кэллог кивнул.
— Очень славная девочка. Хотелось бы пригласить ее на постоянную работу. Прекрасно разбирается в книгах. Но она предпочитает работать в эльмолинском отделении. Там всего двое людей. Что же вы хотите узнать про нее?