— У вас извращенное мышление! — завопил парень.
Открылась дверь, в комнату заглянул широкоплечий молодой офицер и хмуро спросил, все ли в порядке.
— Извините нас, — сказал Бло.
Он посмотрел на парня.
— Потише, Оутс, — и прикрыл за собой дверь.
Снова заговорил Дэйв:
— Боб Виттингтон не давал вам прохода, но вы отвергли его ухаживания. Вовсе не потому, что вы были чистым, невинным юношей, а совсем по иным соображениям. Он напрямик спросил вас об этом, и вы ответили ему. Да, вы вовсе не образец добродетели. Убежден, что, если бы я поспрашивал ребят в этом театре, я бы получил подтверждение своей догадки. Смог бы я получить это, а?
Питер вскочил со стула и повернулся к ним спиной, положив руки на темный стол.
— Это не имеет никакого отношения к Вейду.
— А вот он считал, что имеет самое непосредственное, — заговорил Бло своим воспитанным голосом. — Он не поехал бы в Арену Бланка и не стал бы убивать человека, если бы это его ни капельки не касалось.
— Вы сказали отцу, — снова заговорил Дэйв, — что вы гомосексуалист. Разве это не так? И именно из-за этого расстались с ним в ссоре, из-за этого он напился в тот вечер и отказался назвать Эйприл причину вашего ухода из дома.
— Он ненавидел «фэгов», как он выразился, — заговорил Питер тихим голосом, — вечно подтрунивал на их счет. Шутки отнюдь не были безобидными. Долгое время я не понимал почему. Затем, став старше, я сообразил, что они были нацелены на Чарлза. Тот страшно переживал. Полагаю, он был влюблен в отца.
— Норвуд, — объяснил Дэйв Бло. — Партнер.
Голос Питера звучал неясно, заглушенный оконным стеклом:
— Я медленно разобрался в своих ощущениях. Это случилось — когда же? — да, год, точнее, четырнадцать месяцев назад. Я ломал себе голову, как сказать об этом отцу, когда произошел этот несчастный случай, и для него померк свет. Я не мог добавить ему горя, зная, как он относится к этому вопросу. Но потом появилась Эйприл, человек, искренне любивший его, и кого он тоже мог любить.
— Что дало вам возможность сорваться с цепи, когда явился Кочран и предложил с ним жить?
— Нет!
Он обернулся, наклонился вперед, губы у него дрожали.
— Нет! Вейд не такой. Вы должны мне верить. Ничего ему не делайте! О, Господи, как вы не можете понять? Если он даже ездил в Арену Бланка, он не убивал его. Я его убил… Вы сами сказали ради чего. Я приехал с ним повидаться, а он мне сказал, что намерен переделать свою страховку.
Дэйв покачал головой.
— Вы впервые услышали об этом после того, как я повидался с Кочраном. Он передал вам эту историю так, как я сообщил ему.
— Нет, меня там не было.
Питер подошел к ним, оперся на стол, близко наклонился. На висках надулись голубые прожилки.
— Прошу вас, пожалуйста, оставьте Вейда в покое. Не трогайте его. Забудьте о нем, умоляю! Почему он должен пострадать ни за что?
Он посмотрел на Дэйва.
— Вы же сами сказали. Он все может потерять, будет раздавлен. С какой стати? Он не сделал ничего плохого. Он просто не мог ничего сделать. Вы его не знаете!
— Вы говорите в точности, как его мать, — заметил Дэйв. — Питер! У него был весьма важный мотив. Он убил вашего отца. До Арены Бланка он доехал минут за сорок пять — пятьдесят. Значит, он был там не ранее шести. Стемнело за полчаса до этого, пожалуй, даже раньше, но он поужинал с вашим отцом. Двое мужчин, а всего один бокал на длинной ножке. Он не пьет. Голова у него остается холодной. С его стороны было весьма изобретательно захватить с собой вашу гитару. Преданный друг!
— Он этого не делал!
Питер ударил кулаком по столу.
— Я же не… — он прикусил губу.
— Что вы хотите сказать? Договаривайте.
Голос Бло звучал вкрадчиво, почти нежно.
— Не получили свою гитару? Ну…
Он отодвинул назад свой стул и поднялся.
— Она найдется. В каком-нибудь чулане на ранчо. Люди шерифа найдут ее.
— Нет, — взмолился парень, — не посылайте их туда, не вмешивайте его в эту историю, — слезы покатились по его щекам. — Я это сделал! Прошу вас!
— В таком случае, вы должны знать, где находится ваша гитара, — со спокойной улыбкой произнес Бло. — Где же она, Питер?
Парень повесил голову.