По дороге в комиссариат Джейкоби вдруг сказал:
— Знаешь, что мне пришло в голову! Пиджаки от Левина, подобные этому, — штучный товар. Наверняка к ним дают запасные пуговицы. Как ты думаешь?
— Да, ты прав.
Как только они вернулись в комиссариат, Лепски сразу же позвонил Левину. В конце разговора он ему сказал:
— Большое спасибо. Извините за беспокойство, — и повесил трубку. — Все пиджаки имели полный комплект пуговиц для замены. Это нас возвращает на исходные позиции. У меня голова раскалывается от этого дела. Ну хорошо. Что нам остается? Мэкри в Нью-Йорке и имеет отличное алиби. Нам остаются Брэндон и Армия спасения. Я питаю слабость к Брэндону. Значит, завтра ты проверишь Армию спасения, а я проверю запасные пуговицы у Брэндона. Если хоть одной не будет, я его расколю. — Он посмотрел на часы. Было 22 часа. — Я еду домой. Кэрол сойдет с ума от беспокойства.
— Почему ты мне не позвонил и не предупредил, что вернешься так поздно? — спросила Кэрол, как только Лепски переступил порог.
— Страшно хочу есть, — не обращая внимания на ее вопрос, произнес Лепски, входя в гостиную.
— Ничего вкусного нет. Я уже поужинала.
Лепски сымитировал звук пароходной сирены.
— Я целый день отбиваю ноги на работе, а ты мне заявляешь, что нечего жрать!
— Не будь так вульгарен, Лепски. Садись, я что-нибудь тебе приготовлю.
Лепски выпустил пар и, подойдя к жене, положил руки на ее ягодицы.
— В добрый час!
— Руки прочь! Всему свое время! Садись!
Лепски снял пиджак, развязал галстук и сел. Через несколько минут Кэрол поставила на стол кастрюлю. Это было что-то, как обычно, несъедобное, но Лепски был страшно голоден. Он перемешал содержимое кастрюли вилкой, вздохнул, потом подцепил кусок пережаренного мяса и положил его на тарелку. Парадоксально, но картошка, морковь и лук были недожаренными. Едва он отрезал первый кусочек мяса, как Кэрол села рядом с ним. Он положил мясо в рот и принялся жевать.
— Я добавила вино и коньяк в это рагу, — сказала она. — Как ты его находишь?
— Без сомнения, съедобным, — стоически ответил Лепски. — Что касается мяса… козла…
Кэрол насторожилась. Малейшая критика ее кулинарных способностей служила предлогом для ссоры.
— Осторожнее в выражениях, Лепски. Это седло ягненка!
Лепски невозмутимо продолжал жевать.
— Не может быть!
Он попытался отрезать кусок картошки, но она соскользнула с тарелки и упала на пол.
— Лепски! Ты ешь, как свинья! — закричала Кэрол. — С тобой одни неприятности. Ты не хочешь жевать. Нужно резать на мелкие кусочки. Люди, понимающие в еде, едят медленно.
— Где топор, что я тебе купил? — спросил Лепски. — Нужно держать его на столе для разрубания мяса.
Кэрол одарила его убийственным взглядом.
— Сходи к дантисту, Лепски.
Она поднялась, направилась к телевизору и включила его. Лепски тихо застонал и принялся резать мясо на маленькие кусочки.
Как правило, последнее слово всегда оставалось за Кэрол.
Глава 4
Спрятавшись за полуоткрытой дверью гостиной, Амелия Грэг слушала, как Рейнольдс разговаривал с копами.
Амелии Грэг, высокой, крепко сложенной женщине, перевалило за пятьдесят. Волосы у нее были черные. Круглое лицо наштукатурено так сильно, что казалось неживым.
Она вздрогнула, услышав, как один из копов поинтересовался пиджаком с пуговицами в виде мяча для гольфа. Еще раз она вздрогнула, когда Рейнольдс ответил, что отдал его в Армию спасения. Этот пиджак, весь испачканный кровью, сейчас находился в котельной вместе с серыми брюками и туфлями, принадлежащими ее сыну.
Она подошла к застекленной двери и проводила глазами копов, спускавшихся по аллее. Потом прижала руки к груди и тяжело села в большое комфортабельное кресло.
С того времени, как ее муж несколько месяцев назад погиб в автомобильной катастрофе, жизнь ее стала совершенно невыносимой.
С бешенством и изумлением она узнала, что Грэг завещал все свое состояние Криспину. Более того, он особо отметил, что Криспин должен выдавать деньги матери по своему усмотрению.
После несчастного случая нотариус Грэга передал ей конверт, на котором было написано: «Вскрыть после моей смерти». Прочитав письмо, Амелия поняла, что Грэг отомстил ей за все. Он писал:
«В твоей жизни есть только две вещи, которые тебя интересуют: деньги и сын. С рождения Криспина ты рассматривала меня только как источник денег. Зная, что наш сын унаследовал твои качества, я решил оставить все свое состояние ему, в надежде, что он заставит испытать тебя все то, что ты заставила испытать меня. Ты никак не сможешь аннулировать это завещание. Если Криспин когда-нибудь умрет, то все мои деньги будут переданы в институт по исследованию раковых болезней, а ты будешь получать только ежегодную пенсию в десять тысяч долларов.