Чеховой М. П., 31 августа 1899*
2874. М. П. ЧЕХОВОЙ
31 августа 1899 г. Ялта.
Из Севастополя пароход не выходит по четвергам и субботам; поэтому вы не должны выезжать из Москвы во вторник и в четверг.
Меня водят за нос. Полы и ватерпруф всё еще не готовы, и не знаю, когда будут готовы, — и воображаю, какая чепуха будет, когда вы приедете. Кухня и помещение для Марьюшки готовы совершенно.
Жарко.
Твой Antoine.
31 авг.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Чеховой М. П., 1 сентября 1899*
2875. М. П. ЧЕХОВОЙ
1 сентября 1899 г. Ялта.
1 сентябрь.
Полы настилают и торопятся с ватерпруфом, но вот беда: кровати еще не пришли. Преемник Бодри выслал 13 авг<уста>, значит, придут кровати около 5-10 сент<ября>. Спать не на чем. Есть кровать только для Марьюшки, есть диван — и больше ничего. Обои придут из Одессы через неделю.
Вы приедете как раз во-время: начинаются лунные вечера. Чайницу и сахарницу купил.
Спроси у Ефима Зиновьевича*: не даст ли мне какой-нибудь банк под вексель до 20 декабря 3–5 тыс.? И с тем, чтобы уплата по векселю была произведена в Петербурге. Узнай, а то у меня в карманах совсем пусто. В декабре по договору я получаю от Маркса целую уйму денег.
Будь здорова.
Твой Antoine.
Телеграфируйте о дне приезда.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Лукину А. П., 2 сентября 1899*
2876. А. П. ЛУКИНУ
2 сентября 1899 г. Ялта.
2 сентября.
Многоуважаемый Александр Петрович!
А. Рофе в Ялте* — фирма серьезная — предлагает 20% скидки членам кассы взаимопомощи*. Будьте добры, сообщите об этом кому или куда следует, а мне не откажите написать, что я должен ответить г-ну Рофе*. Члены кассы в Ялте — нередкие гости, некоторые проживают здесь подолгу — и предложение г. Рофе заслуживает внимания.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий, преданный
А. Чехов.
Ялта.
Книппер О. Л., 3 сентября 1899*
2877. О. Л. КНИППЕР
3 сентября 1899 г. Ялта.
3 сент.
Милая актриса, отвечаю на все Ваши вопросы. Доехал я благополучно. Мои спутники уступили мне место внизу, потом устроилось так, что в купе осталось только двое: я да один молодой армянин. По нескольку раз в день я пил чай, всякий раз по три стакана, с лимоном, солидно, не спеша. Всё, что было в корзине, я съел. Но нахожу, что возиться с корзиной и бегать на станцию за кипятком — это дело несерьезное, это подрывает престиж Художественного театра. До Курска было холодно, потом стало теплеть, и в Севастополе было уже совсем жарко. В Ялте остановился в собственном доме и теперь живу тут, оберегаемый верным Мустафою. Обедаю не каждый день, потому что ходить в город далеко, а возиться с керосиновой кухней мешает опять-таки престиж. По вечерам ем сыр. Видаюсь с Синани. У Срединых был уже два раза*; Вашу фотографию они осматривали с умилением, конфеты съели. Л<еонид> В<алентинович> чувствует себя сносно. Нарзана не пью. Что еще? В саду почти не бываю, а сижу больше дома и думаю о Вас. И проезжая мимо Бахчисарая, я думал о Вас и вспоминал, как мы путешествовали. Милая, необыкновенная актриса, замечательная женщина, если бы Вы знали, как обрадовало меня Ваше письмо. Кланяюсь Вам низко, низко, так низко, что касаюсь лбом дна своего колодезя, в котором уже дорылись до 8 саж<ен>. Я привык к Вам и теперь скучаю и никак не могу помириться с мыслью, что не увижу Вас до весны; я злюсь — одним словом, если бы Наденька узнала, что творится у меня в душе*, то была бы история.
В Ялте чудесная погода, только ни к селу ни к городу вот уже два дня идет дождь, стало грязно и приходится надевать калоши. По стенам от сырости ползают сколопендры, в саду прыгают жабы и молодые крокодилы. Зеленый гад* в цветочном горшке, который Вы дали мне и который я довез благополучно, сидит теперь в саду и греется на солнце.
Пришла эскадра. Смотрю на нее в бинокль.
В театре оперетка*. Дрессированные блохи продолжают* служить святому искусству. Денег у меня нет. Гости приходят часто. В общем скучно, и скука праздная, бессмысленная.
Ну, крепко жму и целую Вашу руку. Будьте здоровы, веселы, счастливы, работайте, прыгайте, увлекайтесь, пойте и, если можно, не забывайте заштатного писателя, Вашего усердного поклонника
А. Чехова.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских Ворот, д. Мещериновой.
Пешкову А. М., 3 сентября 1899*
2878. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ)
3 сентября 1899 г. Ялта.
3 сент.
Драгоценный Алексей Максимович, здравствуйте еще раз! Отвечаю на Ваше письмо.
Во-первых, я вообще против посвящений чего бы то ни было живым людям. Я когда-то посвящал* и теперь чувствую, что этого, пожалуй, не следовало бы делать. Это вообще. В частности же посвящение мне «Фомы Гордеева» не доставит мне ничего, кроме удовольствия и чести*. Только чем я заслужил сие? Впрочем, Ваше дело судить, а мое дело только кланяться и благодарить. Посвящение делайте, по возможности, без излишних словес, т. е. напишите только: «посвящается такому-то»* — и будет. Это только Волынский любит длинные посвящения. Вот Вам практический совет еще, если желаете: печатайте больше, этак не меньше 5–6 тысяч. Книжка шибко пойдет. Второе издание можно печатать одновременно с первым. Еще совет: читая корректуру, вычеркивайте, где можно, определения существительных и глаголов. У Вас так много определений, что вниманию читателя трудно разобраться и оно утомляется. Понятно, когда я пишу: «человек сел на траву»; это понятно, потому что ясно и не задерживает внимания. Наоборот, неудобопонятно и тяжеловато для мозгов, если я пишу: «высокий, узкогрудый, среднего роста человек с рыжей бородкой сел на зеленую, уже измятую пешеходами траву, сел бесшумно, робко и пугливо оглядываясь». Это не сразу укладывается в мозгу, а беллетристика должна укладываться сразу, в секунду. За сим еще одно: Вы по натуре лирик, тембр у Вашей души мягкий. Если бы Вы были композитором, то избегали бы писать марши. Грубить, шуметь, язвить, неистово обличать — это несвойственно Вашему таланту. Отсюда Вы поймете, если я посоветую Вам не пощадить в корректуре сукиных сынов, кобелей и пшибздиков, мелькающих там и сям на страницах «Жизни».
Ждать Вас в конце сентября?* Отчего так поздно? Зима в этом году начнется рано, осень будет короткая, надо спешить.
Ну-с, будьте здоровы. Оставайтесь живеньки-здоровеньки.