Тут они с моим уважаемым другом посмеялись и обнялись, а потом наш общепризнанно замечательный мальчик продолжал с огромным удовольствием:
— Ладно! И вот он в нее влюбился. И вот он думал о ней, и мечтал о ней, и дарил ей апельсины и орехи, и дарил бы ей жемчуга и брильянты, если бы мог купить их на свои карманные деньги, но он не мог. И вот ее отец… Ах, он был настоящий варвар! Придирался к мальчикам, каждый месяц устраивал экзамены, читал нравоучения на любые темы в любое время и знал все на свете по книгам. И вот этот мальчик…
— А его как-нибудь звали? — спросила мой уважаемый друг.
— Нет, его никак не звали, бабушка. Ха-ха-ха! Вот опять! Опять я вас поймал!
После чего они снова посмеялись и обнялись, и наш мальчик продолжал:
— Ладно! И вот у этого мальчика был друг, почти что его ровесник, и учился он в той же школе, а звали его (у этого мальчика почему-то было имя), а звали его… дайте вспомнить… звали его Боббо.
— А не Боб? — переспросила мой уважаемый друг.
— Конечно нет! — ответил Джемми. — Почему вы, бабушка, подумали, что Боб? Ладно! И вот этот друг был умнейшим, и храбрейшим, и красивейшим, и великодушнейшим из всех друзей на свете, и вот он влюбился в сестру Серафины, а сестра Серафины влюбилась в него, и вот они все выросли большие.
— Чудеса! — говорит мой уважаемый друг. — Что-то они уж очень скоро выросли.
— Вот они все выросли большие, — повторил наш мальчик, смеясь от души, — и Боббо вместе с этим мальчиком уехали верхом искать своего счастья, а лошадей они достали по знакомству, но в то же время за деньги: то есть они оба вместе скопили семь шиллингов и четыре пенса, а лошади были арабской породы и стоили дороже, но хозяин сказал, что ему довольно и этого, так как он хочет сделать одолжение мальчикам. Ладно! И вот они нашли свое счастье и галопом вернулись в школу, а в карманах у них было столько золота, что его хватило бы на всю жизнь. И вот они позвонили в тот колокольчик, в который звонят родители и гости (не тот, что на задней калитке), и когда им открыли дверь, провозгласили: «Теперь все равно что во время скарлатины! Все мальчики отправляются домой на неопределенное время!» И тут все громко закричали «ура», а потом друзья поцеловали Серафину и ее сестру — каждый свою милую, никак не чужую, — а потом приказали немедленно заключить варвара под стражу.
— Бедняга! — проговорила мой уважаемый друг.
— Немедленно заключить его под стражу, бабушка, — повторил Джемми, стараясь принять строгий вид и давясь от смеха, — и его каждый день кормили теми обедами, которыми кормят мальчиков, и пил он полбочонка того пива, которое они получают, а больше ему ничего не давали. И вот начались приготовления к двум свадьбам, и были там большие корзины с провизией, и соленья, и сласти, и орехи, и почтовые марки, и вообще разные разности. И вот все так развеселились, что выпустили варвара на свободу, и он тоже развеселился.
— Я рада, что его выпустили, — говорит мой уважаемый друг, — ведь он только исполнял свой долг.
— Да, но ведь он исполнял его слишком усердно! — воскликнул Джемми. Ладно! И вот этот мальчик с невестой в объятиях сел верхом на лошадь и ускакал прочь, и он все скакал и скакал, пока не прискакал в одно место, где у него жили бабушка и крестный, — не вы, заметьте себе!
— Нет, нет! — сказали мы оба.
— И там его приняли с большой радостью, и он набил буфет и книжный шкаф золотом и засыпал золотом свою бабушку и своего крестного, потому что оба они были самые добрые, самые хорошие люди на свете. И вот когда они сидели по колено в золоте, послышался стук в дверь, и это оказался Боббо (тоже верхом на лошади, с невестой в объятиях), а приехал он сказать, что навеки снимет за двойную плату все меблированные комнаты, которые не нужны этому мальчику, этой бабушке и этому крестному, и что все они будут жить вместе и будут счастливы! И так оно и было и будет всегда.
— А они не ссорились между собой? — спросила мой уважаемый друг, в то время как Джемми уже сидел у нее на коленях и обнимал ее.
— Нет! Никто ни с кем не ссорился.
— А денег они не растратили?
— Нет! Никто никогда не мог бы их истратить.
— И никто из них не постарел?
— Нет! После этого никто не старел.
— И никто из них не умер?
— О нет, нет, нет, бабушка! — воскликнул наш милый мальчик, прижавшись щекой к бабушкиной груди и крепче прижимая бабушку к себе. — Никто никогда не умирал.
— Ах, майор, майор! — говорит мой уважаемый друг, блаженно улыбаясь мне. — Да это куда интересней всех наших рассказов. Давайте же закончим «Сказкой про мальчика», майор, потому что это самая лучшая сказка на свете!