Нового ничего нет. Будьте здоровы и счастливы, скорее пишите «Мужика»*. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Худож<ественный> театр приедет со своей обстановкой*.
Чеховой М. П., 7 марта 1900*
3067. М. П. ЧЕХОВОЙ
7 марта 1900 г. Ялта.
7 марта.
Милая Маша, в Ялте снег, дождь, холод, грязь — и этак уже целую неделю. Точно в Новоселках. И непохоже, чтобы погода скоро изменилась. Был Вишневский*. Он пробыл здесь 4 дня и всё это время сидел у меня за столом и сочинял своему начальству телеграммы или рассказывал, как он прекрасно играл. Он читал роль из «Дяди Вани»* и совал мне в руки пьесы, просил, чтобы я подавал ему реплику; он орал, трясся, хватал себя за виски, а я смотрел и слушал с отчаянием в душе, уйти же было нельзя, так как шел снег, — и этак 4 дня!!
Уже выпустили анонс, и Синани продает билеты*. Если Немирович раздумает, то будет скандал*.
В водопроводе воды почти совсем нет, я вмешался и теперь буду починять водопровод, авось к Пасхе всё устроится. Шоссе уже готово, но — увы!.. стена после дождей наклонилась к нам в сад, грозила падением, и теперь ее разбирают, чтобы опять начать строить. В ней вышины больше трех сажен.
Вишневский ничем не интересуется, кроме своей гениальной игры, ничего не видел и поэтому ничего не расскажет тебе. Да и, кстати, ничего нет нового. Стало быть, ты приедешь на Пасху? Театр будет в Севастополе уже на Страстной*. Всю Страстную я проведу в Ялте и поеду в Севастополь только в понедельник* на Святой. В Ялте спектакли будут на Фоминой. В пятницу Страстную Ольга Леонард<овна> приедет к нам*, и в понедельник мы вместе отправимся в Севастополь.
Был мороз, который многое попортил в саду. Камелии (цветы только) завяли.
Будь здорова. Мать кланяется.
Твой Antoine.
«Доктор в „Дяде Ване“ говорит неотразимой очаровательнице Елене Андреевне: „Поживете у нас еще немного, и я вами страх как увлекусь“».
Это из рецензии. Передай О<льге> Л<еонардовн>е, она собирает.
Средину Л. В., 9 марта 1900*
3068. Л. В. СРЕДИНУ
9 марта 1900 г. Ялта.
Дорогой Леонид Валентинович, все собираюсь к Вам, да нельзя*: погода скверная. Посылаю письмо и телеграмму*. Сначала прочтите первое, потом вторую.
Кланяюсь и крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
9/III.
Вишневскому А. Л., 10 марта 1900*
3069. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ
10 марта 1900 г. Ялта.
10 марта.
Милый земляк, представьте, какое недоразумение: исправник зачеркнул в анонсе «Одиноких»!* У него в списке нет этой пьесы. Анонс все-таки был расклеен по всем заборам, столбам и обывательским спинам, билеты все уже проданы*, но все же на всякий случай, чтобы не произошло замешательства с афишей, пришлите цензурованный экземпляр «Одиноких». Пожалуйста, пришлите, а то недоразумение неизбежно.
В театре будут все караимы, сколько их есть на Крымском полуострове, со своими женами; они ничего не поймут из того, что увидят, и останутся недовольны.
Вообще много будет ненужной публики*, нужная же осталась без билетов.
Скажите Полкатыцкому, что я согласен*. Его телеграмму передавал мне чиновник по телефону с дрожью в голосе.
Будьте здоровы и веселы.
Ваш А. Чехов.
Немировичу-Данченко Вл. И., 10 марта 1900*
3070. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО
10 марта 1900 г. Ялта.
10 март.
Милый Владимир Иванович, я получил от Горева письмо: хочет ставить «Дядю Ваню» в свой прощальный бенефис*. Я написал ему*, что я очень рад, но что пьеса принадлежит Художественному театру и что если этот театр не отказался от намерения сыграть ее в Петербурге* теперь или в будущем сезоне, то идти на казенной сцене она не может*.
Вчера весь день у Синани, продающего билеты, был растерянный, ошеломленный вид, и лавочку его публика брала приступом. Билеты все проданы*, и если бы театр был вдвое больше, то и тогда бы билетов не хватило. И это в Ялте, где полных сборов в театре никогда не бывает и театр пустует. Привезите аншлаг.
В Ялте отвратительная погода, можно прийти в отчаяние. Эта зима кажется мне ужасно, ужасно длинной; я совсем не жил, хотя и прожил все деньги, какие только у меня были в руках или на текущем счету. Всю зиму я провозился с геморроем, и только теперь, когда я догадался не есть говядину, мне стало легче.
Пишу ли я новую пьесу?* Она наклевывается, но писать не начал, не хочется, да и надо подождать, когда станет тепло.
Сумбатов в Монако? Я тоже стремился туда, но как сосчитал свои деньги и ресурсы, то предпочел посидеть дома.
Не забудь, что ты не прислал мне еще своей фотографии. Мне нужно с подписью не позади, а на самом портрете — это для библиотеки в Таганроге.
Ну, будь здоров. Поклонись Екатерине Николаевне. Горев или Карпов, вероятно, будут писать тебе. Ответь им, что хочешь, не принимая в соображение моих интересов; Александринка мне не улыбается, хотя бы она дала мне 20 тысяч. Жму руку.
Твой А. Чехов.
Суворину А. С., 10 марта 1900*
3071. А. С. СУВОРИНУ
10 марта 1900 г. Ялта.
10 март.
Ни одна зима не тянулась для меня так долго, как эта, и только тянется время, а не движется, и теперь я понимаю, как я глупо сделал, оставив Москву. Я отвык от севера и не привык к югу, и ничего теперь не придумаешь в моем положении, кроме заграницы. После весны началась здесь в Ялте зима; снег, дождь, холодно, грязно — хоть плюнь.
На Фоминой в Ялте будет играть Моск<овский> Художеств<енный> театр*, привезет свои декорации и обстановку. Билеты на все объявленные 4 спектакля были проданы в один день*, несмотря на сильно повышенные цены. Пойдут, между прочим, «Одинокие» Гауптмана — пьеса, по-моему, великолепная*. Я читал ее с большим удовольствием, хотя не люблю пьес, а поставлена она в Художеств<енном> театре, говорят, удивительно.
Нового ничего нет. Впрочем, есть одно великое событие: «Сократ» Сергеенко печатается в Приложениях «Нивы»*. Я читал, но с большой натугой. Это не Сократ, а придира, туповатый человечек себе на уме, мудрость и вся интересность которого заключается только в том, что всех ближних он ловит на фразе. Талантом даже не пахнет, но очень возможно, что пьеса будет иметь успех, так как попадаются в ней такие слова, как «амфора», — и Карпов скажет, что она обстановочная.