— А где он прячет крылья?
Каролин смотрела на меня безучастным взглядом:
— А?
— И лопату?
— О чем, черт вас возьми, вы говорите?
— Я говорю не о черте, а о вашем отце.
— Не понимаю. — Девушка покачала головой, все более недоумевая. — Сожалею, но я ничего не понимаю.
— Бросьте ломать голову, просто у меня мания к загадочным выражениям. А вы любите играть в разные игры?
— С вами? О да, Эл! В любые игры.
— Видите ли, это совсем не то, о чем вы думаете и мечтаете. Это игра в слова.
— Слова? Тогда мне нужно еще выпить. — Каролин встала. — Для вас то же самое?
Я протянул стакан. Она наполнила его и почти сразу вернулась, вновь усевшись возле меня.
— О’кей, игра в слова… Полагаю, что мы сможем позволить это себе, пока пьем.
— Очень простая игра, но весьма забавная. Я говорю слово, а вы отвечаете мне любым словом, которое придет в вашу прелестную головку. Профессиональные психологи частенько забавляются этим.
— Наверное, интересная игра, — промолвила Каролин не очень убежденно. — Начнем?
— Начнем. Черное.
— Белое, — сухо ответила Каролин.
— Высоко.
— Низко.
— Прекрасное начало. Парень.
— Девушка!
— Сестра!
— Брат!
— Нью-Йорк!
— Балтимор!
Каролин открыла было рот, но ничего не добавила, и мне оставалось довольствоваться только ее улыбкой.
— Сожалею, Эл, Балтимор мне ничего не говорит.
— Такие вещи иногда случаются, не огорчайтесь. Я продолжаю. Отец!
— Мать!
— Сирота!
— Покровитель!
Каролин закусила губку.
Я решил подбодрить ее:
— Браво! Вы прекрасно играете! Но полагаю, что с вас достаточно. У меня имеется еще несколько слов в резерве. Очень забавная серия слов, как мне кажется, но не хочу утомлять вас. Смотрите, как интересно развивалась игра. Сирота, бедная, Балтимор, привилегированная школа, богатство, бриллианты, шантаж…
Она медленно допила спиртное и с упреком взглянула на меня:
— Вы пришли ко мне под надуманным предлогом, Эл, а не для любви. Я подозреваю, что вы продолжаете свои полицейские штучки…
— Вполне вероятно. В настоящий момент меня волнует одна проблема и никак не могу от нее отвлечься.
— Какая проблема?
— Что же происходит в колледже? С одной стороны, директриса, набитая долларами, с другой — сиротка, у которой их нет, но ей повезло жить в Балтиморе, когда история будущей директрисы заполонила страницы всех газет. Еще бы! Девушка осуждена на два года тюрьмы за мошенничество. Остальное — просто сказки феи. Золушка! Внезапно сиротка становится богатой. Ее видят в прекрасных платьях, усыпанную блистательными бриллиантами… Эта ситуация вас не забавляет, Каролин?
— Абсолютно нет.
— Очень жаль. Надеялся, что она вас повеселит, и тогда все было бы намного проще.
— Я очень устала, Эл. Спасибо за колье. А теперь, если бы вы покинули меня…
Я встал, но не для того, чтобы уйти. Приблизившись к шкафу, я налил себе третью порцию скотча.
— Буду говорить прямо, — заявил я. — Мне очень легко доказать шантаж и осудить вас.
— Валяйте, не стесняйтесь!
— Но могу пойти на уступки.
— Уступки?! — не поверила Каролин. — Какого рода уступки? Могу уступить хоть сейчас.
— Я хочу знать правду. И на этот раз настоящую правду. Это ваш последний шанс.
— Пусть будет так, — прошептала девушка. — Задавайте ваши вопросы.
— Сколько вы выудили у мисс Баннистер?
Она колебалась лишь мгновение:
— Пять тысяч долларов.
— По словам мисс Баннистер, раз в шесть побольше.
— Тогда она лжет! Я получила не более пяти тысяч.
— Вы были в Балтиморе, когда это случилось?
Каролин кивнула:
— Я работала подавальщицей. Этим же занималась и тут, в Пайн-Сити. Однажды увидела проезжавшую в машине мисс Баннистер и тотчас же ее узнала.
— Вы выяснили о ней все, узнали, чем она теперь занимается, и потом повидались с ней?
— Да. Мне было шесть лет, когда умерли родители и меня поместили в сиротский дом. Я никогда там не ела досыта, и у меня появилась навязчивая идея разбогатеть. Причем быть не только с деньгами, но и с положением. — Каролин привстала, наполнила стакан и продолжила: — Выйти замуж за богатого — это очень просто, когда вращаешься в определенном обществе.
И когда я увидела Эдвину Баннистер, мне подумалось, что моя добрая фея подала знак. Мне не очень улыбалось заниматься шантажом, но это была единственная возможность добиться своего. И я заключила с ней договор: Эдвина Баннистер принимает меня сюда как ученицу. Конечно, для всех я буду девушкой из хорошей семьи, а директриса заплатит мне пятьсот долларов за время моего пребывания здесь. Я сказала, что пробуду тут один год и что, если она введет меня в общество, в котором сама вращается, я больше от нее ничего не потребую. Она избавится от меня так быстро, как быстро я смогу выйти замуж или, вернее, смогу найти себе мужа с солидным банковским счетом.