В холле ко мне подошел мужчина с лицом, похожим на лезвие ножа, и в тесном костюме. Это был сержант Полник.
— Лейтенант! — выпалил он. — Инспектор След находится в машине вместе с фотографом. Врачи и санитары уже работают.
— Хорошо, Полник, скажи Следу, чтобы прислал фотографа. Тело находится в большом зале, вон там. Кроме того, в момент преступления на сцене находился иллюзионист. Он называет себя Великим Мефисто. Такая большая зебра с бородой. Он не остался бы незамеченным даже летом в воскресенье в Кони-Айленд! Он исчез с того момента, когда зажегся свет в зале и обнаружился труп девушки. Попробуй отыскать Великого Мефисто и привести в зал, если найдешь.
— Ясно, лейтенант.
Я вернулся в зрительный зал. Врач как раз закуривал сигарету. Он поднял на меня глаза и проворчал:
— Пронесся слух, что впавший в детство шериф восстановил в прежней должности известного мне лейтенанта. Выходит, это чистая правда?
— Салют докторам! — холодно поздоровался я. — Скольких больных за это время вы отправили на тот свет?
— Над этим не мне приходится трудиться, — скорчил он недовольную рожу. — Этим занимаются другие. Причина смерти на этот раз очевидна. Полагаю, вы прекрасно знаете, что случилось, и не нуждаетесь в моих предположениях. И пока фотограф не закончит свое дело, я все равно не смогу ничего предпринять.
— Это уж точно.
— Естественно, потом произведу вскрытие. Но уже сейчас ясно: нож был очень острый и удар нанесен прямо в сердце.
— Значит, мы имеем дело с очень опытным убийцей или с никталопом.
— Как вы сказали? С кем?..
— Никталопом — человеком, видящим в темноте. Вы обязаны знать это, док.
Он не стал со мной спорить, лишь проворчал:
— Если нож достаточно острый, то для удара не требуется много силы. Доказательства я получу несколько позже.
— Может, это и неправдоподобно, но девушка могла быть убита другой женщиной… — размышлял я.
— Возможно, и так, — согласился врач.
Фотограф и След, маленький тип в очках без оправы, появились в зале и сразу же приступили к делу. Четверть часа спустя санитарная машина уже отъезжала со своими пассажирами: фотографом, врачом и свежим трупом девушки, оставив нас вдвоем со Следом в пустом зале.
Я вытащил сигареты и предложил инспектору.
— Благодарю, лейтенант, не курю.
— Сожалею, что не могу предложить вам стаканчик.
— Благодарю, лейтенант, не пью. — Затем он осмотрелся, как будто ничего подобного никогда не видел. — Не подскажете, в какого рода заведении мы находимся?
— В институте усовершенствования для девиц из высшего общества. Только не говорите мне, что это вас заинтриговало. Я вам не поверю.
В холле послышался шум шагов, и секундой позже появился мужчина, направившийся к нам. Он был молод. Волосы нуждались в стрижке, а усы в ножницах. На мужчине были надеты бархатные штаны и толстая куртка, по-видимому из шелка. Во всяком случае, шелковой оказалась его ярко-красная рубашка, украшенная черной бархатной бабочкой, завязанной замысловатым бантом.
— Боже мой! — изумился След. — Это что такое? Воспитанница института?
— Не разрушайте моих иллюзий в отношении женского пола, — обиделся я. — Держу пари, это профессор рисования.
— Если он обучает искусству рисования женских грудей, у меня есть намерение записаться к нему.
— Послушайте, След… Нужно раз и навсегда пояснить некоторые детали: я лейтенант, и если кто-нибудь захочет быть забавным, то им буду я.
— Ладно, лейтенант… Не надо сердиться, это я так…
— Хорошо, курите.
— А для чего?
— Ради перемены. Любая перемена вам будет только на пользу.
Волосатик остановился возле нас.
— Кто из вас лейтенант Уилер? — осведомился он голосом кастрированного петуха.
— Говори, — кивнул я Следу.
— Который? — переспросил волосатик.
— Он, — указал След.
— Что касается вас, — подмигнул я Следу, — мне не нужно спрашивать, кто вы такой. Вы мистер Пирс, профессор рисования.
— Я? Нет! — возмутился он. — Я Дикс, профессор иностранных языков. Август Дикс. Что дало вам повод думать, что я преподаю рисование?
След прыснул было себе в кулак, но сразу же вспомнил, что я лейтенант, и заткнулся.
— В этом виноваты газетные вырезки, — пояснил я. — Чем могу быть вам полезен?
— Мисс Баннистер попросила Эдварда, я, конечно, говорю об Эдварде Пирсе, остаться здесь до прихода полиции. Довольно неприятная обязанность, лейтенант. Вид крови действует мне на нервы, поэтому мы ушли, как только появился врач. Потом мне пришло в голову, что мы должны попросить на это разрешение, и я вернулся, чтобы принести извинения. — Он внимательно глянул на меня и испуганно спросил: — Надеюсь, у вас ко мне нет претензий?