— Верно, мистер Уоллес, — ответил он тихо.
— Когда я пришел сюда впервые и разговаривал с миссис Торнсен, ты позвонил сыну и сообщил ему о моем визите, так?
Он ничего не ответил. Глаза его были прикрыты, а стакан слегка дрожал в руке.
— Так или нет? — рявкнул я.
— Я разговариваю с сыном каждый день, — пробормотал он.
— Так ты говорил ему обо мне?
— Мой сын интересуется всем, что здесь происходит, — ответил он после длительной паузы.
— Ладно, Джош, — проговорил я, не собираясь продолжать этот разговор. Теперь я знал, что Смедли сообщил сыну, что меня наняли следить за Анджелой, и Хенк тотчас же отреагировал, размалевав мою стену и подкрепив впечатление ударом нагайки.
Я ушел, но Смедли был настолько взволнован, что, по-моему, даже этого не заметил.
Вернувшись в агентство, я увидел, что оставленная мною записка так и лежит на столе у Билла. Сев за стол, я написал отчет о своем разговоре с Джошем Смедли. Когда я заканчивал его, было уже пятнадцать минут второго, и я почувствовал, что проголодался. Билл появился в тот самый момент, когда отчет лег в досье Торнсенов. По его лицу было видно, что он вернулся не с пустыми руками.
— Как насчет того, чтобы перекусить? — спросил я, вставая из-за стола.
— Отлично! Могу проглотить слона!
Мы спустились в ресторан за углом, недалеко от Трумэн-Билдинг, и заказали бараньи котлеты в сухарях с жареным картофелем и пиво. Обслужили нас мгновенно. Едва мы вытянули под столом ноги, как появились две огромные котлеты с целой горой жаренного по-французски картофеля. Котлеты, правда, были не мягче древесины, но мы их разжевали, потому что были голодны.
— Выкладывай свои новости, Билл, — сказал я, налегая на котлету.
— Этот «олдс» перерегистрирован на имя Хенка Смедли месяца три тому назад. Как тебе это нравится?
— Очень нравится, — ответил я, пережевывая хрустящий картофель. — Что еще?
— Есть и многое другое. Узнал, например, адрес Хенка: Сигров-роуд, 56, в районе Сикомб. Там я тоже был и кое-что успел обнаружить. У Хенка гнездышко на последнем этаже. Выглядит вполне прилично. Я зашел в отделение полиции и потолковал с Томом Лепски. Я сказал ему, что мы интересуемся Хенком Смедли. Поскольку Тому нечем было заняться, он кое-что мне рассказал. Оказывается, копы все знают о Хенке. Том показал мне его досье. Неприятности Хенка начались уже с двенадцати лет: воровство, изнасилование, избиение малолетних — настоящий хулиган. Потом вдруг он исправился. Лепски подозревает, что за этим что-то кроется, но не знает что. Они следят за домом, но ордера на обыск получить у прокурора не могут. Вот так-то, Дирк.
— Отлично сработано, Билл. — И я, в свою очередь, передал ему мой разговор с Джошем Смедли, который вроде бы мало что добавлял к делу — лишь кое-какие сомнения, намек на след, по которому надо идти.
В то время как Билл строчил свой рапорт, я еще раз перечитал досье Торнсенов. Было уже 16.15, и я подумал, а не возвратилась ли домой миссис Торнсен. Решив попытать удачи, я поехал к дому Торнсенов.
Моросящий дождь прекратился, и из-за туч выглянуло солнце. Мне повезло. Припарковав машину за воротами виллы, я пошел по дорожке к дому и увидел вдруг в небольшой уединенной беседке миссис Торнсен. Она пила чай. Когда я подошел, она окинула меня холодным высокомерным взглядом.
— А мне казалось, мистер Уоллес, что я просила вас позвонить, прежде чем являться с визитом.
— Я звонил, но вас не было. Вот я и приехал.
Рядом с ней стоял стул, на который я и сел.
— Так что же? — Она отодвинула наполовину выпитую чашку с чаем и продолжала пристально меня рассматривать.
— Мое начальство поручило мне информировать вас о ходе расследования и спросить, желаете ли вы, чтобы оно было продолжено.
Она поморщилась:
— Каковы же результаты?
— Вы наняли меня, чтобы я выяснил, кто шантажирует вашу дочь. Я видел, как она забирала деньги из банка, и проследил ее обратный маршрут. Она направилась в район трущоб на побережье, вышла из машины и зашла в дискотеку «Черная шкатулка», где оставалась минут десять-пятнадцать, после чего вышла, но уже без денег.
Миссис Торнсен словно окаменела.
— «Черная шкатулка»? Что это за заведение?
— Это ночной клуб только для черных. Белых туда не пускают.
— И тем не менее, вы говорите, моя дочь вошла туда?
— По-видимому, она передала кому-то в клубе десять тысяч долларов. Это не значит, что она связалась с черномазыми, миссис Торнсен.
— Как это можно объяснить?
— Возможно, у них существует какой-нибудь фонд помощи нуждающимся неграм, и это просто благотворительность. Точно не могу сказать. Но наверняка знаю, что этот клуб принадлежит Хенку Смедли, сыну вашего дворецкого.