Билл почесал в затылке.
— Да, я понимаю, — с сомнением произнес он.
— Ты спрашиваешь, что мы будем делать потом. Это будет зависеть от поведения Хенка. Я сомневаюсь, что он скажет нам что-нибудь. Затем мы приклеимся к Анджеле и будем следить за ней с утра и до ее отхода ко сну.
Билл понимающе кивнул. Такую работу он любил.
— Думаешь, из этого что-нибудь выйдет?
— Точно не знаю, но попробовать надо.
Появился Лючиано, неся большое блюдо спагетти, украшенное жареным осьминогом, кусочками цыплят и креветками. Он поставил на стол кувшинчик с соусом, издававшим аромат чеснока и помидоров, и подогретые тарелки.
— Для вас — все самое лучшее, мистер Уоллес. — Лючиано весь сиял.
Мы принялись за еду, так как оба здорово проголодались. Когда все было подчищено, мы блаженно откинулись назад и посмотрели друг на друга.
— Ну что, готов к драке, Билл? — спросил я.
— После такой еды, — ответил он, — я готов сражаться хоть с морской пехотой.
Было всего 20.15. Жизнь в «Черной шкатулке» начиналась позднее.
Я доехал до побережья, нашел стоянку, и остаток пути до дискотеки мы проделали пешком. Когда мы подошли к двери клуба, я вытянул револьвер, а Билл опустил руки в карманы. Широко распахнув дверь, мы вошли в большую комнату, вдоль стен которой стояли столики, в углу был бар, а в центре помещения натертый до блеска пол, на котором, по-видимому, танцевали. В воздухе отчетливо ощущался запах табака, приправленного марихуаной.
Как я и предполагал, танцы еще не начались, но негры уже стали собираться. За некоторыми столиками парни и девушки пили пиво. Трое музыкантов — один с трубой, другой с саксофоном и ударник — разместились на возвышении. Все вместе имело вполне респектабельный вид.
Когда мы вошли, мгновенно воцарилась полная и гнетущая тишина. В ту же минуту огромного роста негр выдвинулся из тени и преградил нам путь. Видно было, что он наделен недюжинной силой.
— Вы что, ребята, читать не умеете? — спросил он громким хриплым голосом.
— Отойди в сторону, парень, — проговорил я. — Мне нужно поговорить с Хенком.
Его налитые кровью глаза сверкнули.
— Белой мрази здесь делать нечего.
— А ты умеешь читать? — спросил я, доставая удостоверение.
Это произвело на него впечатление. Он уставился на него и, шевеля губами, читал, что там написано.
— Так ты коп, — сказал он уже не столь агрессивно.
— Послушай, парень, — рявкнул я. — Отнеси удостоверение Хенку и передай ему, что мне нужно с ним поговорить, да поживей.
Он немного постоял в раздумье, затем через всю танцплощадку прошел к двери в другом углу комнаты, открыл ее и исчез из виду.
С десяток черных неподвижно наблюдали за нами. Никто не произносил ни слова. Все явно решили, что мы полицейские.
Я не намерен был терять свое преимущество.
— Пошли, — сказал я Биллу, и мы пересекли всю комнату, пройдя в дверь, за которой скрылся тот малый. Открыв ее, мы очутились в слабо освещенном коридоре, который вел к другой двери.
Мы шли по коридору, Билл немного позади, когда дверь в конце его распахнулась. Перед нами стоял Хенк Смедли.
Билл описывал мне его раньше, но пока я его не увидел, даже не представлял себе, какой это гигант. Он был не просто высок: он был огромен, около двух метров ростом, с плечами шириной с амбарную дверь. Билл говорил, что у него маленькая голова; это было верно. Голова была маленькой, лицо безобразным, с плоским широким носом, пергаментными губами и налитыми кровью глазами. Он в совершенстве подходил для фильмов ужасов.
— Что вы хотите? — прорычал он, преграждая нам путь. Кулаки, как два окорока, были уперты в бока.
— Мистер Хенк Смедли? — мягко произнес я.
Он даже опешил от неожиданности. По-видимому, ни один белый до этого не называл его «мистер». Кулаки его разжались.
— Да, это я. Что вам нужно?
— Я из детективного агентства «Акмэ», мистер Смедли, — продолжал я тем же мягким тоном. — Я надеюсь, что вы сможете мне помочь.
Он подозрительно посмотрел на меня. Я почти слышал, как мозги ворочаются у него.
— Помочь вам? — наконец прорычал он. — Я не помогаю белым. Валяйте отсюда! Что-то здесь засмердило.
— Давай прекратим это — черномазое дерьмо, белое дерьмо, — сказал я. — Меня зовут Уоллес. Я буду называть тебя Хенком, а ты меня Уоллесом. Возможно, так мы сумеем культурно поговорить.
Этот подход его немного озадачил. Он, видимо, колебался. Его ленивый мозг не давал ему нужного сигнала: ударить меня или продолжать разговор. Он решил не двигаться с места.