— Хорошо, Билл. Я оставлю здесь свою машину. Подождем, когда она выйдет, и двинемся за ней.
Через десять минут девушка появилась. На этот раз она несла небольшой пластиковый портфель, который, несомненно, дал Акленд и в котором лежали десять тысяч долларов в крупных купюрах.
Следить за ней было совсем нетрудно. Она вела машину с нормальной скоростью и, свернув с бульвара, направилась в район порта. Повернув налево, она миновала причалы, где мирно покачивались яхты миллионеров, затем еще раз повернула и вскоре остановилась у причала, но на этот раз с утлыми рыбацкими лодками. Здесь все только начинало оживать: рыбаки спускались вниз к своим посудинам, готовясь ко второму выходу в море. Тут же за столиками юные хиппи, зевая, пили кофе.
Анджела остановила машину у свободной парковки, а Билл, проехав мимо, припарковал свой «олдс» немного в стороне и заглушил мотор. Выйдя из машины, я успел увидеть, как Анджела прошла через набережную, обходя тяжелые кары, и направилась туда, где были бары, кафе и захудалые ресторанчики. Я увидел, как она вошла в помещение, напоминавшее обветшалый склад, с облупившейся вывеской «Черная шкатулка. Дискотека, закуски, напитки».
Медленно идя за ней, я пересек набережную и остановился перед захватанной грязными пальцами стеклянной дверью. На ней было выведено:
ТОЛЬКО ДЛЯ ЦВЕТНЫХ БРАТЬЕВ.
БЕЛЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.
ПОНЯТНО?
Немного поразмыслив, я решил, что еще не время совать свой нос в это осиное гнездо. Сначала надо было добыть информацию. Поэтому я вернулся к Биллу.
— Только для черных, — сказал я ему. — Подожди и проследи, сколько времени она проторчит здесь, а я попробую что-нибудь разузнать.
Я направился по набережной к «Таверне Нептуна». Я был уверен, что найду там Эла Барни. Этот предмет местного пейзажа, как всегда, прочно восседал на кнехте, держа в руке пустую пивную банку и мрачно взирая на море.
Эл Барни считался старейшиной портового района. Она заявлял, и не без оснований, что у него «ухо всегда прижато к земле». Мало было таких портовых махинаций, о которых он бы не знал. Лысый, в грязной пропотевшей рубахе и замызганных, выцветших брюках, он сидел, подпирая коленями свое огромное, переполненное пивом брюхо. Помимо сбора информации, его основным интересом в жизни было пиво и сосиски с таким кошмарно жгучим соусом, от которого во рту у любого нормального человека начинался пожар. Его пути часто перекрещивались с путями агентства «Акмэ». Детективы заливали его пивом, а он снабжал их нужной информацией.
Увидев меня, он улыбнулся своей акульей пастью и выбросил пустую пивную банку в море.
— Рад видеть вас, мистер Уоллес, — сказал он, — очень рад. Я как раз подумывал о том, что пора завтракать. — Он задумчиво уставился на меня. — Как насчет завтрака?
— Пошли в «Нептун», — пригласил я. — Я куплю тебе пива и заплачу за завтрак.
— Звучит вполне по-джентльменски.
Он «снялся» с кнехта и, переваливаясь, направился в «Таверну Нептуна». Я последовал за ним.
Внутри темного, мрачного бара Барни махнул рукой Сэму, чернокожему хозяину бара.
— Завтрак, Сэм, — произнес Барни, — да пошевеливайся.
— Да, мистер Барни, сэр, — пробормотал Сэм, одаривая меня своей добродушной, сияющей улыбкой. — А вам, мистер Уоллес? Кофе или еще что-нибудь?
Зная, какой у Сэма ужасный кофе, я отрицательно покачал головой.
— Может быть, позже, Сэм. Я уже завтракал.
Барни сел за свой любимый стол в углу. Я опустился рядом с ним.
— Как дела, мистер Уоллес? — спросил он. — Все хорошо? Выглядите вы отлично. Как поживает полковник?
Я отлично знал весь ритуал. Барни нельзя было торопить. Ему нельзя было задавать вопросы, пока он не осушит три порции пива и не проглотит тарелку сосисок.
— Полковник находится по делам в Вашингтоне, — ответил я, закуривая сигарету. — Я, как видишь, в порядке. А ты, Эл?
— Я тоже не молодею. — Барни покачал своей лысой головой. — Но я не ропщу. В следующем месяце начинается туристский сезон. — Его маленькие глазки зажглись. — Чудесные люди эти туристы. Они общаются со мной, фотографируют, угощают. Я рассказываю им истории, от которых они готовы отдать Богу душу. Ведь все любят скандальные истории.
Подошел Сэм с пинтой пива и большой тарелкой таких безобразных маленьких сосисок, которые мог состряпать разве что дьявол. Барни мгновенно закинул три из них в рот и закашлялся при этом так, что слезы подступили к его глазам. Отдышавшись, он отправил в себя полкружки пива.
— Вы не понимаете, от чего отказываетесь, мистер Уоллес. — Ничего нет вкуснее этого. Попробуйте хоть одну.