— Какой кошмар! — совершенно искренне воскликнул я. — Такому трудно поверить!
— Да… Сразу же возникли затруднения. Совершенно необходимо держать его болезнь в тайне. Именно это является причиной того, что тебя наняли играть роль Джона. Нам необходимо время, чтобы восстановить империю Фергюсона. Это фантастическая империя, построенная Джоном. Он всегда был и остался императором, но его правой рукой был и остался Дюрант. Однако даже Дюрант не был в курсе ряда секретов и крупных сделок, проведенных лично Джоном. Теперь Джон полностью вышел из игры. Дюрант пытается собрать воедино разбросанные звенья головоломки, которые составляют царство Джона. Но он убедился, что без Джона на коне, без его подписи на различных документах царство может рухнуть…
Я слушал внимательно, глядя на нее.
— С какой стати оно рухнет?
— Джон слишком много тратил. Он одалживал колоссальные суммы в банках и у частных лиц. У него такая репутация, его имя — золото… Но если станет известно, что он психически болен, его кредиторы моментально потребуют вернуть деньги. Есть несколько важных дел, которые следует закончить в течение этого месяца. Необходима подпись Джона. Как только с этими делами будет покончено, тогда может медленно просочиться известие, что Джон болен… А потом, что он больше не ведет дела корпорации… К этому моменту Дюрант подберет совет директоров во главе с собой, и царство Фергюсона будет процветать и здравствовать.
— Дюранту повезло, — воскликнул я, лихорадочно соображая.
— Да…
Она внимательно посмотрела на меня.
— Ты — потрясающий любовник, Джерри!
— Ты — тоже, — сказал я, пораженный таким резким переходом.
— Я наблюдала за тобой. Ты замечательно вошел в роль миллионера. Я уверена, что временами ты чувствовал, что ты на самом деле являешься Джоном Мерриллом Фергюсоном…
Я ей подмигнул.
— У нас, актеров, это называется «вживаться в роль».
Она изучала меня.
— Маска замечательная, голос — тоже… Ты мог бы быть Джоном…
— Но я не Джон.
— Я сказала: МОГ БЫ БЫТЬ.
Я смотрел на нее. Наступило долгое молчание. Внезапно я почувствовал страшное возбуждение.
— Да, возможно и мог бы…
Мы снова посмотрели друг на друга. Потом я продолжал:
— Я должен знать еще кое-что. Где твой муж?
— В левом крыле. У него там свои собственные апартаменты. За ним смотрит медсестра. Ей хорошо платят. На нее можно положиться.
Я подумал о Ларри Эдвардсе и Чарльзе Дювайне. Интересно знать, когда подойдет время и начнут распространяться слухи о болезни Фергюсона, не произойдет ли и с этой медсестрой фатальный несчастный случай?»
Эта прекрасная, чувственная женщина, сидевшая против меня и раскрывавшая мне семейные тайны, не внушала мне доверия. Я инстинктивно чувствовал, что когда я выполню все то, чего они от меня ждут, я тоже буду ликвидирован…
Она посмотрела на часы над камином.
— Я должна идти. Сегодня утром ты с Дюрантом поедешь в офис.
Она поднялась, улыбнулась и подошла вплотную ко мне. Я обвил ее обеими руками.
— Мне сегодня прийти к тебе вечером?
Ее поцелуй был мягким и манящим.
— Конечно! Маззо знает, что происходит?
— Не беспокойся о нем…
Она оторвалась от меня.
— Помни, Джерри, ты мог бы быть Джоном…
И она ушла от меня.
Я глубоко вздохнул. Что она имела в виду, говоря, что я мог бы быть Джоном? Она что-то задумала, это безусловно. Но что? У меня было время… Мне нужна была информация, которую я сумею вытянуть из нее. Но я прекрасно понимал, что хожу по смертельно опасному, натянутому канату. Теперь мне было известно, что Фергюсон находится в левом крыле этого колоссального дома на попечении сестры и что он быстро превращается в безмозглое существо. Я также узнал, что его обширное царство построено на одолженные деньги, так что если только просочится известие о его болезни, все это царство рухнет, как карточный домик.
В этот момент явился Маззо.
— Сегодня офис, мистер Фергюсон, — сказал он. — надевайте маску.
Двадцатью минутами позже облаченный в черный деловой костюм, темные очки и шляпу я спустился вниз по лестнице следом за Маззо к ожидающему внизу «роллсу».
В машине сидел Дюрант, просматривая документы. Я сел рядом с ним.
Маззо устроился рядом с шофером-японцем.
Спрятав бумаги в свой портфель, Дюрант сказал:
— Возле здания всегда дежурят репортеры. Когда вы выйдете из машины, проходите вместе с Маззо. Ваши телохранители не подпустят газетчиков. Вам надо будет подписать бумаги. Ваша новая секретарша — Соня Мелколм. Она не видела мистера Фергюсона. Никаких проблем не возникнет. Никого из других сотрудников вы не встретите.
— Все, что скажете, Джо…
Он повернулся ко мне.
— Я велел называть меня мистером Дюрантом, когда мы одни!
Чувствуя полную уверенность за маской, я улыбнулся ему.
— Не говорите со мной в таком тоне, Джо. Я босс… не забывайте!
У него был такой вид, как будто его сейчас хватит удар. Он произнес придушенным голосом:
— Послушай меня, проклятый актеришка…
Я прервал его:
— Закройте рот! — рявкнул я голосом Фергюсона. — Послушайте меня. Пресса ждет… Все, что от меня требуется, это сдернуть маску! И в хорошенькое положение вы угодите, верно? Так что перестаньте давить на меня, иначе я надавлю на вас. И кто из нас больше потеряет?
Он смотрел на меня точно так, как, вероятно, Франкенштейн смотрел на созданное им чудовище. Он открыл и закрыл рот, но не произнес ни слова. Мы «поели» друг друга глазами, потом Дюрант отвернулся и стал смотреть в окно.
Господи, до чего же я был доволен собой!
ПОМНИ, ДЖЕРРИ, ТЫ МОГ БЫ БЫТЬ ДЖОНОМ.
Ну, что же, я уже попытался.
Утро оказалось насыщенным. Я выступал в роли миллиардера, и мне это нравилось.
Во-первых, у входа в здание «Фергюсоновской Электроники и Нефтяной Корпорации» ожидали четыре фотокорреспондента, но пятеро здоровенных телохранителей оттеснили их прочь, когда я вошел в огромный вестибюль. Дюрант, выглядевший настоящим демоном, я и Маззо вошли в скоростной лифт. Нас в одно мгновение подняли на двадцать четвертый этаж.
Офис Джона Меррилла Фергюсона представлял собой нечто такое, что все видели в кинофильмах: огромное, роскошное помещение с окнами-витражами, выходящими на гавань и пляжи, колоссальный письменный с гол и так далее.
Лифт доставил нас прямо в это помещение. Дюрант подошел к столу.
— Садитесь. Вам придется подписать множество бумаг.
Теперь он держал себя в руках.
— Лучше вам сначала поупражняться в подписи. Эти бумаги очень важные.
Я отдал Маззо шляпу, потом подошел к изящному креслу и уселся в него. Стол был таким большим, что на нем можно было играть в бильярд.
Дюрант посмотрел на меня так, как смотрит директор фильма, когда устанавливает угол камеры.
— Опусти шторы, — приказал он Маззо.
Когда в комнате воцарился полусвет, он удовлетворенно кивнул и вышел.
Довольно долго я покрывал своей подписью длинный листок бумаги. Затем, убедившись, что делаю это совершенно автоматически, порвал его на мелкие клочки и выбросил в корзину для мусора, после этого достал сигарету из толстого портсигара.