Желаю Вам хорошего, веселого путешествия*, будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.
Немировичу-Данченко Вл. И., 2 сентября 1903*
4162. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО
2 сентября 1903 г. Ялта.
2 сент. 1903.
Милый Владимир Иванович, спасибо тебе за письмо. Очень жаль, что мы расходимся насчет пьесы Найденова*; есть сходство с «Одинокими» во II акте, нескладен Купоросов, но ведь это и не так важно. Важно, чтобы была пьеса и чтобы в ней чувствовался автор. В нынешних пьесах, которые приходится читать, автора нет, точно все они изготовляются на одной и той же фабрике, одною машиной, в найденовских же пьесах автор есть.
Если ты, как пишешь, уйдешь в Малый театр, то не обрадуешься*. Ведь ты отвык уже и от Рыбакова, и от Лешковской, и как бы они ни играли, тебе все будет казаться нескладным и угловатым… Нет уж, держись своего театра.
Моя пьеса* (если я буду продолжать работать так же, как работал до сегодня) будет окончена скоро, будь покоен. Трудно, очень трудно было писать второй акт, но, кажется, вышел ничего. Пьесу назову комедией.
Здоровье мое ничего себе, не жалуюсь. Мечтаю о зиме, которую рассчитываю прожить в Москве.
Будь здоров и благополучен. В моей пьесе роль матери возьмет Ольга*, а кто будет играть дочку 17–18 лет*, девочку, молодую и тоненькую, не берусь решать. Ну, да там видно будет.
Кланяюсь низко и обнимаю тебя.
Твой А. Чехов.
Гольцеву В. А., 3 сентября 1903*
4163. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
3 сентября 1903 г. Ялта.
Дорогой Виктор Александрович, из присланных тобою и ныне мною возвращаемых заслуживает внимания только рассказ Крашенинникова*. Рассказ сей, по-моему, чуточку сократить, кое-где пошлифовать язык и, благословясь, печатать.
Осенью приеду в Москву. Рассказ напишу, погоди немножко*. Будь здрав и да охраняют тебя добрые духи (не духи́, а ду́хи). Из Крашенинникова, если он еще молод, может выработаться хороший писатель.
Твой А. Чехов.
3 сент. 1903.
Ялта.
На обороте:
Москва. Виктору Александровичу Гольцеву.
Ваганьковский пер., д. Куманина, редакция «Русской мысли».
Рабиновичу С. Н. (Шолом-Алейхему), 6 сентября 1903*
4164. С. Н. РАБИНОВИЧУ (ШОЛОМ-АЛЕЙХЕМУ)
6 сентября 1903 г. Ялта.
Милостивый государь Соломон Наумович!
Вот уже два месяца, как я живу в Ялте*, из Ялты я уже писал Вам* (в ответ на Ваше письмо*), между тем Ваше последнее письмо было послано в Наро-Фоминское. Я теперь ничего не пишу, у меня нет ни одной строки, которую я мог бы предложить Вам*. Простите пожалуйста. Если позволит здоровье, то в начале ноября я буду в Москве*, тогда благоволите прислать мне Вашу повесть*, с указанием, в каком именно журнале Вы желали бы ее напечатать. Пока же я в Ялте (говорю по опыту), сделать я могу очень немного. Желаю Вам всего хорошего.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
6 авг. 1903 г. Ялта.
Адрес:
Киев. Его высокоблагородию Соломону Наумовичу Рабиновичу.
М. Благовещенская 27.
Членову М. А., 13 сентября 1903*
4165. М. А. ЧЛЕНОВУ
13 сентября 1903 г. Ялта.
Дорогой Михаил Александрович, это правда, лето провел я очень хорошо*, был здоров и работал понемножку*; но неделю тому назад я заболел и вот теперь кисну, ничего не делаю и стараюсь спрятаться от холода, который стал одолевать Ялту чуть ли не с начала сентября. Пьесу я почти кончил*, надо бы переписывать, да мешает недуг, а диктовать не могу.
За письмо большое Вам спасибо*. Я рассчитывал приехать в октябре и рассчитывал жить в Москве всю зиму — это по совету Остроумова.
Мне хотелось бы поговорить с Вами о Мечникове*. Это большой человек*. Оправдаются ли надежды на прививку?
Ну, крепко жму Вам руку и желаю полного успеха. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
13 сентября 1903.
На обороте:
Москва. Доктору Михаилу Александровичу Членову.
Каретный ряд, д. Тишенинова, кв. 41.
Алексеевой М. П. (Лилиной), 15 сентября 1903*
4166. М. П. АЛЕКСЕЕВОЙ (ЛИЛИНОЙ)
15 сентября 1903 г. Ялта.
15 сентября 1903.
Дорогая Мария Петровна, не верьте никому, пьесы моей* не читала еще ни одна живая душа; для Вас я написал не «ханжу», а очень милую девицу*, которой Вы, как я надеюсь, останетесь довольны. Пьесу я почти окончил, но дней 8-10 назад я заболел, стал кашлять, ослабел*, одним словом, началась прошлогодняя история. Теперь, т. е. сегодня, стало тепло и здоровье как будто стало лучше, но все же писать не могу, так как болит голова. Ольга не привезет пьесы*, я пришлю все четыре акта, как только будет возможность засесть опять на целый день. Вышла у меня не драма, а комедия*, местами даже фарс, и я боюсь, как бы мне не досталось от Владимира Ивановича. У Константина Сергеевича большая роль*. Вообще же ролей немного.
К началу приехать не могу*, буду сидеть в Ялте до ноября*. Ольга, пополневшая, окрепшая за лето, приедет в Москву, вероятно, в воскресенье. Я останусь один и, конечно, не премину этим воспользоваться. Мне, как пишущему, необходимо наблюдать возможно больше женщин, необходимо изучать их, и потому, к сожалению, верным мужем быть я не могу. Так как я наблюдаю женщин главным образом для пьес, то Художественный театр, по моему мнению, должен был бы прибавить моей жене жалованья или назначить ей пенсию.