4252. Л. А. СУЛЕРЖИЦКОМУ
25 ноября 1903 г. Ялта.
25 ноября 1903.
Милый Лев Антонович, большое Вам спасибо за то, что наконец собрались написать, Ваше письмо доставило мне немалое удовольствие*. Хотелось бы повидаться с Вами и потолковать* о том о сем, о хохлах, о Вашем будущем имении, о редиске и бобах, которые будут произрастать под Вашим наблюдением. Очень рад, что Вы стали Думать иначе о нас, хохлах; и теперь бы мне еще хотелось сбить Вас с мысли об Орловской и Курской губ<ернии>. Для чего забираться так далеко, если можно найти подходящий клочок земли в Московской? Вам надо поближе к Москве, в 3–5 верстах от станции, около реки или пруда, десятин 5-10 — не больше, нужен сад и огород*. Если Вы насадите яблонь (антоновка, зимняя), десятины две, если затеете огород и парник, то у Вас будут заняты и лето, и зима, и через пять лет maximum Вы уже будете получать доход, задавать балы и носить на животе золотую цепочку. Главное — возможность ежедневного сбыта, имейте сие в виду. А без сбыта никак нельзя, как бы просто Вы ни жили; сбыт вдохновляет — это раз, а во-вторых, читайте Г. Джорджа*, буде мне не верите. При свидании поговорим очень обстоятельно, а пока умолкаю. Приеду скоро*, очень скоро, должно быть, в начале будущей недели.
О недоразумениях в Художеств<енном> театре ничего не слышал*, мне ничего не пишут неприятного, все благополучно, по-видимому.
Трофимов на Вас не похож ни капельки*.
Жене Вашей* и великолепному сыну*, Вашему наследнику и кормильцу в старости, мой поклон.
Крепко жму Вам руку. О том, когда приеду, сообщу Вам. Будьте благополучны.
Ваш А. Чехов.
В Московской губ<ернии> и построиться можно дешевле и лучше.
Я кашляю.
Вы живете в Молочном переулке, дом Градобоевой*. Какое предзнаменование! Очевидно, Вам надо будет иметь побольше коров и избегать посевов.
Иорданову П. Ф., 26 ноября 1903*
4253. П. Ф. ИОРДАНОВУ
26 ноября 1903 г. Ялта.
26 ноябрь 1903.
Ялта.
Многоуважаемый Павел Федорович, недавно через агентство Русского общества я послал Вам небольшую пачку книг*; на днях тоже вышлю, вероятно, по почте тоже небольшую пачку.
Вчера был у меня мой двоюродный брат*, показывал мне Ваше письмо*, где Вы говорите о том, чтобы я похлопотал насчет его, брата, почетного гражданства*. С удовольствием, только напишите мне, где этот самый «наблюдательный комитет» и кто там главный или главные.
Мне нездоровится, между тем нужно ехать в Москву*. Во-первых, тянет туда ужасно, и, во вторых, денег нет, надо поработать немножко, пьесу поставить* и проч. и проч. В письме к брату Вы пишете о моем юбилее*. Юбилей сей будет еще нескоро*, вероятно, в 1906 или даже в 1907 г. (в январе, вернувшись домой, перерою у себя старые письма и наведу справки); да и помимо сего, мне нездоровится, настроение у меня совсем не юбилейное, и я убедительно прошу Вас отложить юбилей и разговоры о нем* впредь до благоприятного будущего. В январе, наведя справки; я напишу Вам подробно и обстоятельно, а пока будьте отцом-благодетелем, отложите вопрос об юбилее на самую верхнюю полку.
В эту осень я чувствую себя хуже, чем в прошлую. Второй том Шильдера «Николай Первый» будет выслан*, Пушкин — тоже*.
Теперь я в Ялте, после первого декабря мой адрес будет такой: Москва, Петровка, д. Коровина.
Желаю Вам всего хорошего, будьте здоровы и благополучны. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Таганрог. Его высокоблагородию. Павлу Федоровичу Иорданову.
Книппер-Чеховой О. Л., 27 ноября 1903*
4254. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
27 ноября 1903 г. Ялта.
27 ноября.
Дусик, собачка нужна в I акте мохнатая*, маленькая, полудохлая, с кислыми глазами, а Шнап не годится. Очевидно, мне будет позволено приехать в Москву в августе*, не раньше. Милая моя начальница, строгая жена, я буду питаться одной чечевицей, при входе Немировича и Вишневского буду почтительно вставать, только позволь мне приехать. Ведь это возмутительно — жить в Ялте и от ялтинской воды и великолепного воздуха бегать то и дело в W. Пора же вам*, образованным людям, понять, что в Ялте я всегда чувствую себя несравненно хуже, чем в Москве. Было спокойное, тихое море, а теперь бурлит, высокие волны хватают до самого неба, и дождетесь вы того, что погода так испортится, что нельзя будет ни выехать, ни доехать.
Я приеду в спальном вагоне; шубу не тащи в вагон, будет холодная, я надену ее в вокзале.
Какой ты стала скрягой! Ты скоро будешь наклеивать на письмах марки, уже бывшие в употреблении. Отчего ты ничего не телеграфируешь? Я боюсь, что приказ ехать в Москву* ты пришлешь по почте, а не по телеграфу. Я тебе отдам десять рублей, только не скупись, телеграфируй мне, не жадничай.
Скажи матери, что стекло от очков*, оказалось, было обронено Варварой Константиновной, которая, кстати сказать, обещала побывать у меня еще до моего отъезда.
Стало холодно. Погожу немного, если не напишешь или не телеграфируешь, чтобы я приехал, то уеду в Ниццу или куда-нибудь, где повеселее.
Обнимаю тебя, лошадка, господь с тобой, моя радость. Итак, я жду и жду.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
Книппер-Чеховой О. Л., 29 ноября 1903*
4255. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
29 ноября 1903 г. Ялта.
29 ноябрь.
Я уже не знаю, лошадка, что мне делать и что думать. Меня упорно не зовут в Москву* и, по-видимому, не хотят звать. Написала бы откровенно, почему это так, что за причина, и я не терял бы времени, уехал за границу. Если бы ты знала, как скучно стучит по крыше дождь, как мне хочется поглядеть на свою жену. Да есть ли у меня жена? Где она?
Больше писать не стану, это как Вам угодно. Писать не о чем и не для чего.
Если получу сегодня телеграмму, то привезу тебе сладкого вина, если же не получу, то кукиш с маслом.
Шнап, повторяю, не годится. Нужна та облезлая собачонка, которую ты видела, или вроде нее. Можно и без собаки.
Ну, обнимаю тебя.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.