— Но я не пью. — Она с сомнением посмотрела на меня.
— Это сугубо в медицинских целях, — прорычал я. — Давайте!
Мы вместе выпили, я убрал пустые стаканы обратно в бар и закурил. Вскоре виски сделало свое дело. Щеки порозовели. Она глянула на себя в зеркало, ахнула и инстинктивно прикрыла голую грудь руками.
— Как я оказалась в таком виде? — прошептала она.
— Это было частью вашей роли. Помните, вы предлагали мне себя, лишь бы я не задавал вопросов?
— Я… что делала?
— Не помните? Тогда и не надо. — Я подошел к бару, налил себе виски и с удовольствием осушил бокал.
— Пожалуйста, отвернитесь, я оденусь, — попросила она слабым голосом.
— Конечно, я никогда не отказываю дамам.
— Готово, — бросила она через несколько секунд. — Можете повернуться.
Теперь Чарити была полностью одета, но ее лицо все еще заливал яркий румянец. Она спросила:
— У вас найдется закурить?
Я протянул ей сигарету.
— Спасибо. — Она глубоко затянулась.
— Я бы не хотел вас тревожить, милая, но приходится напомнить, что Вернон с каждой минутой остывает.
Чарити сделала еще одну глубокую затяжку.
— Он пошел в спальню, — ровным голосом начала она. — Я сидела здесь, слушала новую пластинку. Когда пластинка кончилась, Вернон все еще не выходил, и я стала его звать. Он не ответил. Я решила, что он заснул, — он иногда засыпал внезапно. Мог спать в любом месте: в метро, в ресторане…
— Понимаю. Дальше.
— Тогда я вошла в спальню… — Голос Чарити дрогнул. — Я просто боялась, что он мог заснуть с сигаретой.
— И потом?
— Потом… ничего… — Ее опять передернуло. — Какой-то кошмар… Я знаю, надо было вызвать полицию, но телефон в спальне, а я не могла туда войти… Потом мне пришло в голову, что, если я вызову полицию, она решит, что его убила я, и у меня началась истерика. Я ничего не помню отчетливо, помню, как появились вы…
— Никто не входил в квартиру, пока Вернон был в спальне?
— Никто, — решительно заявила она.
— Тогда кто же его убил? Инопланетянин с тремя головами?
— Кто-то мог забраться в квартиру по пожарной лестнице. Она проходит как раз возле окна спальни.
Я вспомнил, что окно в комнате было открыто, так что предположение Чарити казалось вполне разумным. Клайд мог стоять спиной к окну, и убийца ударил его с пожарной лестницы и, пока тот, шатаясь, добрел до кровати, продолжал кромсать его ножом.
— Я бы хотела еще выпить, — сказала Чарити.
Я налил ей.
— Спасибо. — Она пила не отрываясь, потом посмотрела на меня поверх стакана. — Эта штука хорошо действует, правда? Я начинаю приходить в себя.
— Значит, самое время перестать. Чем бодрее вы себя чувствуете сейчас, тем хуже будет потом.
— Мне все равно.
— Ну ладно. Я принимаю вашу версию с убийством через окно, а значит, убийцей мог быть кто угодно. Тогда сколько примерно времени вы провели здесь?
— Примерно шесть недель, — сказала она небрежно.
— Мне не следовало давать вам еще виски, — сказал я угрюмо. — Но дело важное, так что хватит шутить…
— Я не шучу, — спокойно сказала она. — Я здесь примерно шесть недель.
Я ошарашенно смотрел на нее.
— Вы что, влюбились в него? В лысую голову или в роль, которую он вам дал?
— Актриса должна познать жизнь, только тогда она сможет ее изображать, — заявила она серьезно. — Я женщина и должна испытать все, что переживают другие женщины.
— Сколько вам лет, Чарити? — спросил я устало.
— Девятнадцать. — Она проговорила это почти с вызовом.
— Тогда у вас нет причин жаловаться, — ответил я. — Вы быстро набираетесь нужного опыта. Кто еще мог знать, что последние шесть недель вы развлекали в постели Клайда?
— Никто, насколько мне известно. Мы были осторожны. Я никому ничего не говорила’ и он наверняка тоже.
— Не будьте так уж уверены.
— Это мерзко — так говорить.
— Возможно. Но лучше вам начать собирать вещи.
— Куда я пойду?
На мгновение я прикрыл глаза, потом снова открыл их.
— У вас что, нет никого родных?
— В Омахе. — Она попыталась улыбнуться. — И не думаю, чтобы они пришли в восторг, увидев меня. Я для них — отрезанный ломоть, пугало для маленьких детей. Они все уверены, что я шлюха где-нибудь в борделе на Бродвее, хотя борделей там давно уже нет, и переубедить их невозможно.
— Ладно, придумаем что-нибудь, — сказал я неопределенно, — а пока собирайтесь.
— У меня только один чемодан.
— Тем лучше.
Минут через десять Чарити была готова: в руке старый потрепанный чемодан, шарф обмотан вокруг головы, пальто не по росту. Она казалась заброшенным ребенком, заблудившимся во взрослом мире, — а может быть, так оно и было.