— Точно.
— И ты не знаешь, кто покупатель?
— Понятия не имею.
— Наверно, не простой смертный, раз построил посадочную полосу.
— Да.
— Стало быть… как только наступает радиомолчание, мы перестаем существовать.
— Верно.
— Получаем деньги и оседаем в Мексике?
Олсон кивнул.
— А возвращаться любому из нас рискованно?
— Возвращаться нельзя. Если хоть один попадется, все загремим под фанфары. Как ты правильно заметил, с момента ухода из эфира мы перестанем существовать.
— Берни, и ты идешь на это?
— Да. Мне нужны большие деньги. Я хочу уверенно смотреть в будущее. — Мне припомнилось, как рассуждал об уверенности тот жирный педераст в дурацком оранжевом парике. — С такими деньгами я открою службу воздушного такси. У меня уже все продумано. Если внесешь часть своей доли, можно работать вместе. В Мексике большой спрос на воздушное такси. — Он пытливо посмотрел на меня. — Ну, Джек, теперь ты знаешь не меньше моего. Что скажешь? Согласен или нет?
— Придумано хорошо. — Я встал. — Но хотелось бы познакомиться с Эрскином. Может, соберемся все вместе, а?
Берни смущенно запыхтел.
— К Гарри нужен особый подход. Он может не понравиться тебе.
— Что ты имеешь в виду?
— Говорю же, он мне нужен вторым пилотом. Будет делать, что я ему велю. Не морочь себе голову.
— Берни, это угон. Если засыпемся, нас упрячут лет на пятнадцать. У нас должна быть спаянная команда, а если у кого-то там склочный характер, то я — пас.
Берни тоже встал:
— Понятно. Устроим встречу.
— И, Берни, — произнес я твердо, — пригласи на встречу Кендрика.
— Кендрика не нужно.
— Нет, нужно. У нас команда, и Кендрик один из ее членов.
Он в изнеможении развел руками:
— Я подумаю, можно ли это организовать.
— Этого мало, Берни. Ты, Эрскин, Пэм, Кендрик и я должны сесть за один стол и все обсудить.
— Ладно.
Мы вместе спустились с веранды и остановились у своих машин.
— Берни, у меня нет задних мыслей. Я думаю не только о себе, но и о тебе.
Он похлопал меня по плечу:
— Поэтому я и выбрал тебя. Я уже не тот, что прежде, и мне нужна твоя помощь.
Я проводил взглядом его «ягуар» и сел за руль «альфы».
Несколько минут я обдумывал наш разговор, потом поехал на аэродром.
Глава 4
Берни позвонил около семи вечера, когда я смотрел по телевизору слезливую киношку. Сказал, что встреча назначена на 21.00 в том же кафе.
— Мы с Гарри и Пэм зайдем за тобой, Джек, в половине девятого.
— Кендрик будет?
— Да.
— Отлично.
Я много передумал со времени нашего последнего разговора. План Берни выглядел заманчиво, но необходимо было отшлифовать его до блеска. За угон самолета стоимостью десять миллионов долларов я мог надолго угодить за решетку, а такая участь не улыбалась мне. Надо было действовать наверняка, а я подозревал, что у Берни не хватит духу провернуть такую операцию. В нем произошел какой-то надлом. Пэм не в счет: она просто спятила на почве сексуальной неудовлетворенности. Многое зависело от Эрскина. Если и у него, как у Берни, кишка тонка, то мне с ними не по пути. Я хотел взять бразды правления в свои руки. План угона нравился мне все больше, не нравился только Берни на месте главаря.
Около половины девятого послышался шум автомобиля. Я вышел за дверь. У дома остановился «бьюик», за рулем которого сидел Берни. Он махнул мне, и я уселся рядом с ним. Сзади я увидел мужчину и Пэм. В темноте мне не удалось разглядеть Эрскина. Понял только, что он крупный.
— Джек, это Гарри, — сказал Берни, трогая машину с места.
— Привет! — поздоровался я и поднял руку.
Эрскин не пошевелился.
— Привет! — ответил он, выдержав долгую паузу.
От аэродрома до кафе мы добрались быстро и в полном молчании. Приехав на место, вылезли из машины, но и здесь темнота помешала мне как следует разглядеть Эрскина. Он оказался крупнее, чем я предполагал: на полголовы выше меня, а ведь я не коротышка.
Мы с Берни пошли рядом, Пэм и Эрскин — следом за нами. Поднялись на веранду. Ночь выдалась душная. Издалека доносился шум прибоя.
В кафе не было ни души. На веранде горел тусклый свет. Мы уселись за столик, и к нам с улыбкой вышла девушка.
— Что будем пить? — спросил Берни.
Теперь мы с Эрскином внимательно разглядывали друг друга. В тусклом свете передо мною предстало худощавое лицо, маленькие глазки, плоский нос и тонкие губы; молодой, крепкий боец с плотной шапкой коротких черных волос. Он был одет в тонкий свитер, облегавший мускулистые руки и плечи: не иначе как занимался боксом.