Пэм заказала виски со льдом. Я последовал ее примеру. Эрскин спросил джина с апельсиновым соком. Берни довольствовался кока-колой.
— Знакомься, Джек, — Гарри, — произнес Берни, когда ушла девушка.
Я кивнул, а тот подался вперед и ел меня глазами.
— Ну, и к чему эта встреча? — задиристо спросил он. — Что тебе неймется?
— Погоди, — решительно вмешался Берни. — Не лезь впереди паровоза. Джек считает вознаграждение недостаточным. Я…
— Сам погоди, Берни, — не унимался Эрскин. — Этот парень авиамеханик… так?
Берни бросил на него беспокойный взгляд:
— Тебе это известно, Гарри.
— Ну вот. Так что его дело десятое. Самолет поведем мы с тобой… так? Чего же он выступает? Мы его используем, платим за это, а остальное не его собачье дело… так?
— Слушай, сынок, — спокойно проговорил я, — кончай разыгрывать бывалого гангстера. Вы с Пэм кутята в таких делах. Если уж на то пошло, и Берни не великий мастак. Идея у вас хорошая, а работаете, как любители. Имеете десятимиллионный самолет и отдаете его за два миллиона. Любители и есть, кто же еще.
Эрскин напружился. Взбухли мышцы под тонким свитером. Ну, думаю, сейчас он мне врежет.
— А ты профи, что ли?
— Конечно… — ответил я, слегка отодвигаясь от стола, чтобы успеть встать, если он вздумает распускать руки, — по сравнению с вашей троицей я профи.
— Гарри! — взмолился Берни. — Я доверяю Джеку. Поэтому и привлек его. Пусть он поговорит с Кендриком. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Нет! — раздался голос Пэм.
— Что еще такое? — обернулся к ней Берни.
— Это опасный тип, — ткнула она рукой в мою сторону. — Я знаю. Он все испортит своими разговорами.
— Детка, — рассмеялся я, — у вас и так уже все испорчено. А своими разговорами я могу все исправить. Ну да ладно, не хотите — не надо. Я умываю руки, только сдается, что в скором времени я буду слать вам открыточки в места не столь отдаленные. Обожаю переписываться.
Тут к веранде подкатил «кадиллак» Кендрика.
— А вот и он, — сказал я, отодвигая назад свой стул. Я взглянул на Берни. — Либо я обрабатываю его, либо обойдетесь без меня. Как решаешь?
— Обрабатывай, — ответил он, не глядя на Пэм и Эрскина.
Те не успели опомниться, а Кендрик, пыхтя и фыркая, уже взобрался по лестнице и присоединился к нам.
— Любезные мои! Какое неприглядное выбрали местечко-то! — Он подковылял к столику, Берни встал и подвинул ему стул. — Ох, беда, ох и забегаловка! — Он опустил свою тушу на стул. — Только не предлагайте мне выпить. Тут наверняка в каждом стакане кишат микробы. — Он приподнял парик и поклонился Пэм. — Дорогуша Пэм… как всегда, очаровательна. — Парик сел на место. — Ну, рассказывайте. Что приключилось? Вроде бы у нас все было складно.
— У Джека к вам разговор, — сказал Берни.
— У Джека? — Кендрик стрельнул глазками в мою сторону. — В чем дело, дружочек? Вы недовольны?
— Не будем размазывать кашу, Кендрик, — ответил я. — Сначала поговорим о деньгах, потом — об операции.
Кендрик театрально вздохнул:
— Минутку, дружочек. Вы выступаете от имени этих троих милых людей? Стало быть, уже не Берни руководит операцией?
— Со мной такого уговора не было, — произнес Эрскин.
— Со мной тоже, — подхватила Пэм.
Я взглянул на Берни и встал:
— Ладно, тогда я выхожу из игры. Подчиняюсь подавляющему большинству.
— Постой! — Берни обратился к Кендрику. — Я привлек Джека, потому что он специалист. С этой минуты он выступает от моего имени. Я руковожу операцией, и мое слово — закон.
Я обвел взглядом Пэм и Эрскина.
— Вы все слыхали. Теперь ваш черед подыматься и уходить.
Они не шелохнулись.
Я сел. Кендрик потер толстым пальцем кончик носа.
— Ну… так какие трудности, Джек?
Я положил руки на стол и подался вперед, глядя ему прямо в глаза.
— Мы собираемся украсть самолет стоимостью десять миллионов. Это называется угоном. В случае провала нам четверым грозит пожизненное заключение, а провал не исключен. Однако нас в деле пятеро — заметьте, пятеро, включая вас. Мы хотим знать, сколько вы получите со своего клиента.
Кендрик улыбнулся:
— Так ты, дружочек, волнуешься насчет денежек?
— Я просил не размазывать кашу. Сколько?
— Это мое дело! — В его голосе вдруг послышалось раздражение. — Мы с Берни заключили сделку. Я плачу два миллиона… Берни согласился… так, Берни? — повернулся он к Олсону.