— Ты прав, — проговорил Эрскин. — Черт побери! Конечно, не исключено!
— Ох, какие же вы доверчивые! Если умеете молиться, поблагодарите Господа за то, что он послал вам меня.
— Что же будем делать? — спросил Эрскин.
— Шевелить мозгами. У нас есть два месяца на подготовку. Я съезжу туда и выясню, кто покупатель, а потом сосредоточимся на самом главном… как уйти из этой жизни, но не помереть.
Только я стал проваливаться в сон, как раздался стук в дверь. Я включил настольную лампу, встал с постели и посмотрел на часы: четверть первого.
В дверь снова постучали.
Я пересек гостиную и открыл. Вошел Гарри Эрскин, и я запер дверь.
— Есть разговор.
В гостиную падал свет только из спальни. Эрскин громоздился надо мной, здоровенный, широкоплечий, как тень от раскидистого дерева.
— Я уже засыпал.
— Успеешь поспать. — Он шагнул к стулу и сел. — Слушай, Джек, извини, что я принял тебя в штыки. Решил, что ты хвастунишка, довесок Берни, зато когда увидел, как ты разделал толстяка, то понял: это мужик что надо. Хочу поговорить насчет Берни.
Я сел рядом и взял пачку сигарет. Закурил, бросил пачку ему. Он тоже закурил, и мы переглянулись.
— Ну, говори.
— Берни катится под откос со скоростью звука. Он под каблуком у этой заразы. — Эрскин стряхнул пепел на пол. — Только о ней и думает. Сам знаешь, она гуляет направо и налево, а для него это нож острый в сердце, но расстаться с ней не может. У него уже мозги набекрень. — Эрскин подался вперед. — Если так пойдет дальше, месяца через три он не сможет летать. Я знаю. Работаю же с ним. Он до того рассеянный, что начинает взлет, не получив «добро» у диспетчера. За последнее время я трижды хватал его за руку, а он смотрел на меня как во сне и только потом запрашивал разрешение на взлет. У него сейчас одно на уме: раздобыть денег и открыть в Мексике свою фирму воздушных перевозок. Но в таком состоянии ему и с одним самолетом не справиться, что уж там говорить о целой авиакомпании. Только не подумай, Джек, что я точу на него зуб. Мы девять месяцев проработали рука об руку. Сначала я души в нем не чаял. Он был отличным летчиком, но эта баба сломала его. Ты не поверишь, сколько раз я предотвращал неминуемое крушение. Он просто забывает, что сидит за штурвалом.
— Да, ну и дела! — не на шутку встревожился я.
— Вот-вот… а как он подступится к новому самолету? В конце месяца нас с ним посылают на завод, будем проходить переподготовку. Если он не выйдет из ступора, испытатели зарубят его. Эссексу пришлют характеристику, и Берни в два счета окажется за воротами.
— Не верю! Берни может летать на чем угодно, лишь бы с крыльями! Я лучшего летчика еще не встречал!
— Это было раньше, согласен… только не сейчас. Он не в состоянии сосредоточиться, а что это за летчик, который ловит ворон. — Эрскин загасил сигарету. — Может, поговоришь с ним? Может, убедишь, что надо избавиться от Пэм? Другого выхода я не вижу. Если не будет Пэм, тогда, глядишь, он восстановится. Как думаешь?
Я без воодушевления отнесся к его предложению. У меня язык не повернулся бы заговорить с Берни об этой женщине.
— А почему бы тебе не поговорить с ним?
Эрскин покачал головой:
— Вдруг он решит, что я мечу на его место. Тебе это удобно. А мне никак нельзя.
Я задумался, потом спросил:
— А если его вышибут, ты получишь его место?
— Нет. Слишком молод. Эссекс найдет кого-нибудь постарше… нет проблем. Слушай, Джек, если провертывать это дело, ты должен поговорить с Берни и вразумить его, а иначе надо трубить отбой.
— Ты уверен, что все зло от Пэм?
— Я знаю.
Я снова задумался. До слез обидно было отказываться от трех миллионов из-за гулящей бабы.
— Может, мне лучше поговорить с ней.
Эрскин покривился:
— У нее характер заковыристый.
— Что верно, то верно. Знаешь, я подумаю. Ладно, Гарри, спасибо, что предупредил. — Я не хотел продолжать ночной разговор. Мне и так уже хватало пищи для размышлений. — Утро вечера мудреней.
— Думаешь, дело выгорит?
— Не знаю. Знаю только, что сами собой три миллиона не приплывут в руки. — Я встал.
— Ты действительно считаешь, что нас могут пристукнуть после посадки? — спросил он, поднимаясь со стула.
— Спроси что-нибудь полегче. И потом, мы еще не приземлились, давай преодолевать трудности по мере их поступления.
— Да-а. — Он провел рукой по коротким волосам. — Ну, ладно, мозгуй. Если понадоблюсь, я в пятнадцатом коттедже.
— А где живет Пэм?