Глава 5
Побитый, ржавый «шевроле» домчал меня из меридского аэропорта до гостиницы «Чалко». На вид водитель еще не вышел из школьного возраста; у него были иссиня-черные волосы, спускавшиеся на замызганный воротник белой рубахи, и он то и дело высовывался в окно и осыпал бранью других водителей.
Стояла невообразимая духота, да к тому же лил проливной дождь. Я трясся на ломаных пружинах и потел, время от времени зажмуривая глаза, когда авария казалась неминуемой, однако парень доставил меня в гостиницу целым и невредимым.
Я расплатился с ним мексиканскими деньгами, которые получил в аэропорту в обмен на доллары, и по дождю перебежал из машины в белое здание гостиницы.
Гостиница расположилась в узком переулке, опрятный холл был обставлен бамбуковыми креслами и кадками с кактусами, а посередине тихонько журчал, суля прохладу, но не давая ее, крошечный фонтанчик.
Я подошел к стойке регистратуры, за которой сидел старый толстый мексиканец и щепкой ковырял в зубах.
— Одноместный номер с душем на сутки, — сказал я.
Он подвинул мне истрепанный регистрационный журнал и учетную карточку для полиции. Я заполнил документы, и тогда возле меня появился худющий чумазый мальчуган, готовый подхватить мою сумку.
— Мистер О'Кэссиди у себя? — спросил я.
У старика слегка оживился взгляд. Он прошамкал что-то по-испански.
— Мистер О'Кэссиди, — повторил я, чуть повысив голос.
— Он бар, — объяснил мальчуган и показал грязным пальцем на дверь. Я дал ему мексиканскими деньгами примерно полдоллара и велел отнести сумку в мой номер. У парнишки глаза вылезли на лоб. Старик подался вперед и уставился сначала на деньги в грязном детском кулачке, потом — на ребенка. Да, посетовал я, плакали его денежки. Я оставил их и вошел в тесный бар, где радио мягко наигрывало музыку, на месте бармена стояла, навалившись бюстом на стойку, пышнотелая девица с длинными черными косами, а в дальнем углу сидел мужчина, загородившись развернутой «Геральд трибюн».
— Виски со льдом, — заказал я, выйдя на середину бара.
При звуке моего голоса мужчина опустил газету и оглядел меня. Я дождался, пока девица подаст мне стакан виски, потом повернулся в его сторону.
Он оказался лет сорока пяти, крупный, с короткими рыжеватыми волосами, открытым, темным от загара лицом и твердым взглядом зеленых глаз. Он был того же поля ягода, что и Тим О'Брайен: такой человек сразу вызывает симпатию.
— Привет! — подняв стакан, поздоровался я.
Он одарил меня широкой ирландской улыбкой:
— Привет, если не шутите. Только прибыли?
Я подошел к нему поближе.
— Джек Крейн. Позвольте угостить вас?
— Спасибо. — Он кивнул девице за стойкой, и та налила виски с содовой. — Билл О'Кэссиди.
Я пожал протянутую руку.
— Это везение. Тим О'Брайен велел мне разыскать вас.
— Вы знаете Тима? — удивился он.
— Я? Да мы с ним только вчера кутили в Парадиз-Сити.
О'Кэссиди покосился на толстуху, которая принесла ему виски, взял свой стакан, кивнул в сторону дальнего столика, и мы отошли в глубь бара.
— Эта баба вечно подслушивает, — сказал он, когда мы уселись. — Ну, как Тим?
— В порядке. Целыми днями вкалывает на своей полосе. Вы, наверное, и сами знаете?
— Знаю. Он плакался, что у него там много скальных пород, — ухмыльнулся О'Кэссиди. — Счастья своего не понимает. Мне пришлось иметь дело с болотом.
— Да, Тим рассказывал.
— Ну, теперь все позади. Завтра уезжаю. Ох и надоело мне торчать в этой дыре!
— Да уж, духотища! А ливень!
— Сезон дождей еще только начинается. Теперь зарядит без передышки месяца на два. Вовремя я закруглился.
— Скажите, — поинтересовался я как бы между прочим, — а Шон О'Кэссиди, кавалер «Серебряной Звезды», вам случайно не родня?
Тот выпрямился на стуле.
— Это же мой младший брат! Вы знали его?
— Я побывал там. Служил в бомбардировочной авиации. Мы виделись только однажды. Шестой десантный, кажется?
— Елки-палки! — Он наклонился вперед, схватил мою руку и принялся трясти ее. — Верно говорят, мир тесен. Вы были знакомы с Шоном?
— Ну да. Один раз выпивали вместе. Я и не думал, что его наградят «Серебряной Звездой». Просто мы с ним хорошенько вмазали.