Том 3. Бабы и дамы. Мифы жизни

О, Боже, Спас Милостивый,
Пресвятая Богородица Абалацкая[162]!
До сю пору жили, беды не ведали, –
Теперя беда на воротях висит.
До сю пору с горем не знавалися, –
Теперя горе во штях едим.
Господь на Сибирь прогневался,
Опалил на Сибирь сердце царское,
Послал на Сибирь злого начальника
Генерала Пестелева.
Он Божьим храмам не крестится,
Царскому имени не чествует[163],
Царёву казну в разор зорит,
Соромит люди почётные,
Мещанов, купцов в щёку бьёт,
В щёку бьёт, в кандалы куёт.
Сходились люди почестные,
Собирались купцы сибирские,
Иркутские, томские, тобольские,
Сибиряковы, Передовщиковы,
Петуховы, Киселёвы, Трапезниковы.
Они сходились, купцы, во единый круг,
Они думу думали за единый дух:
– То ли нам, купцам, на свете не жить,
То ли нам, купцам, до веку тужить
От злого начальника
Генерала Пестелева?
А вольно купцам на свете жить,
А негоже купцам до веку тужить!..
Гнали купцы мальца в гостиный двор,
Брали бумагу золотой обрез,
Ярлык скорописчатый.
Писали слёзную грамоту,
По нашему сибирскому, кляузу
На злого начальника
Генерала Пестелева.
Созывали купцы бойцов-гонцов[164],
Бойцов-гонцов со всиех концов, –
Везли бы гонцы грамоту,
Ярлык скорописчатый,
От славного города Иркутскова
До славного города Питера,
В саморуки Его Царскому Величеству
Государю Императору
Александру Павловичу:
– Не вели казнить, вели челом бить, –
Челом бить, слово вымолвить!
А мы, твои купцы сибирские,
Иркутские, томские, тобольские,
Твоему Царскому Величеству слуги верные,
Головы поклонные,
Речи не супротивные…
А все мы на твоей воле живём,
Твоего Царского Величества.
За что на нас прогневался,
Опалил сердце Царское,
Послал нам злого начальника
Генерала Пестелева?
Он Божьим храмам не крестится,
Царскому имени не чествует,
Царёву казну в разор зорит,
Соромит люди почестные,
Мещанов, купцов в щёку бьёт,
В щёку бьёт, в кандалы куёт,
В кандалы куёт, правёж правит
По базарам, майданам, ярмонкам.
А горя купцам на век продано,
А слёз купцами на век куплено!
А ещё генерал Пестелев,
С Трескиным-губернатором,
Скурлатом немилостивым,
Да с лютым исправником Лоскутовым,
Остыдили домы купецкие,
Осрамили дочери отецкие,
Сняли с девок закон родительский.
Которая девка на возрасте,
Которая девка на выданье,
Велят девку в набор верстать,
В набор верстать – замуж венчать,
Не спрося отца-матери.
А кому купцам чада отдать?
А кому купцам зяти звать?
Отдать чада в люди навозные[165],
Звать зятьми воры-посельщики,
Варнаки, шпанцы приблудные…
А того дела от веку не слыхано,
У святых отцов не благославлено,
В царском законе не показано.
Горюшком девки ряжены,
Бедою обуваются,
Стыдобою русы косы чешут[166].
А ещё генерал Пестелев,
С Трескиным губернатором,
Скурлатом немилостивым,
Да с лютым исправником Лоскутовым
Хитят твою царскую худобицу:
Которо золото, – на себя пишут,
Которы руды, на себя роют,
Который соболь, – себе шубу шьют,
Которо вино, – на свой хабар берут,
Убытчат кабаки государевы,
Кабалят люди вольные,
Ямские, трактовые[167].
Как слышит-прослышит генерал Пестелев,
Что сбирались купцы сибирские,
Иркутские, томские, тобольские,
Писали слёзную грамоту,
Посылали гонцов-бойцов
До славного города Питера
В саморуки Его Царскому Величеству