– Пропаду! – решил Прокопий, – да будет воля Божия!
И он лег на стог, закрыл глаза и стал читать себе отходную…
IV
Когда Прокопий открыл глаза, небо, недавно еще такое темное и угрюмое, было полно блеска. На севере пылало огненное пятно, и, как лучи от солнца, бежали от него к зениту белые, красные, зеленые столбы. Небо, казалось, трепетало от их быстрого бега, гнулось под их бесконечными переливами. Лучи менялись в них, набегая друг на друга, как волны в море, такие же спешие, зыбкие, непостоянные. Хотелось думать, что там, где совершается это явление, небо так же грохочет и стонет под световым буруном, как воет и ревет море, когда разгуляются в нем под ветром седые волны…
«Сполохи играют!» – подумал Прокопий, но в то время, как он посмотрел на небесное диво, ему почудилось, будто весь этот свет стал ближе к нему, будто столбы пламени, вращаясь, летят долу, с высоты зенита, как громадные огненные птицы, – и вот они уже близко, и уже слепят его своим сиянием, и ему тепло от них… жарко даже…
И то уже не столбы и не огненные птицы: то врата – дивные врата, каких нету ни в Киеве, ни в Новгородской Святой Софии. Некие светоносные мужи стоят во вратах и манят к себе Прокопия ласковыми очами, и кто-то, на незримых крылах, несет его к ним.
А там, за вратами, в пучине розовых лучей стоит Некто – не великий, не малый, но все наполняющий собою: солнце сияет над Его головой, звезды горят в Его очах, месяц плывет под Его стопами, и весь Он, таинственный, – любовь, жизнь и свет.
Все вокруг Него гремело хвалою, тьмы тем лиц, тьмы тем крыл купались в розовой пучине, тьмы тем голосов вопияли:
– Слава Тебе, показавшему нам свет!
И с воплем этим слился радостный вопль души, быстро полетевший к небу из тела, что – жалкое, темное, окоченелое – лежало и стыло на снегу у большой новгородской дороги…
1890
Стих о воскресшем Христе*
(По сибирской легенде)
Когда Господь наш Исус Христос был три дня во гробе,
Красное солнце затмилось, не светило,
Ясен месяц с небеси скатился,
Часты звезды пали в окиян-море.
Кривда на Правду наступила,
Кривда Правду победила,
Окрутила Правду в лентие-саван,
Зарыла Правду в сырую землю,
Навалила на Правду бел-горюч камень,
А на камени – казенные печати,
А при камени – грозная стража.
Ходила Кривда по базару,
Пила Кривда чай-кофей, сладкую водку,
Похвалялась Анне-Каиафе,
Похвалялась Понтию Пилату:
– Баяла Правда, что воскреснет,
А едят Правду в земи черви!
Когда Господь наш Исус Христос восстал тридневен от гроба,
Среди ночи солнце воссияло,
Ангельские трубы вострубили,
Господни громы взрокотали,
Окиян-море всколыхнулось,
Казенные печати растопились,
Бел-горюч камень отвалился,
Мать сыра земля расступилась,
Грозная стража устрашилась,
Поползла окарачь за ворота.
А никто того не видел, не слышал,
Видела-слышала Мария Магдалина.
– А ты, святая Мария Магдалина!
А дай ты Мне красное яичко!
А пойду Я к Понтию Пилату,
А пойду Я к Анне-Каиафе,
А пойду Я к Предателю Иуде,
А скажу им Христос воскресе!
– Не ходи, Господи, к Анне-Каиафе,
Не ходи к Понтию Пилату,
Не ходи к Предателю Иуде:
Увидят они Тебя, – вострепещут,
Вострепещут, – веры Тебе не имут,
Призовут на Тебя грозную стражу,
Ввергнут Тебя в темницу!
Пошел Господь наш Исус Христос к Понтию Пилату.
А где Его ножки ступали,
Лазоревы цветы вырастали,
Целючие ключи проступали,
Миндальные дерева расцветали.
На тех деревах – птица Сирен,
Глас ее в пении весьма силен:
Когда Господа воспевает,
Сама себя птица забывает!
Сидел Понтий Пилат на высоком стуле,
Ел Понтий Пилат дырявчаты вафли.
Увидел Господа Исуса, –
Глаза выпучил,
Усы ощетинил.
Опустились его белые руки,
Подкосились его быстрые ноги.
Зубом на зуб не попадает,
Потому что лихорадка трясет.
– Ох ты Пилате! Ох ты Понтие!
Что ты, Пилате, мечешься,
Что ты, Понтие, трепещешься?
Думал ты, Пилате, – Правда в земле лежит,
А Правда перед тобою в глазах стоит!
В глазах стоит, в глаза глядит –
Не зажмуришься, не отворотишься…
Ох ты Пилате! Ох ты Понтие!
Почто предал Правду на пропятие?
Почто руки мыл – с рук совесть смыл?
Отдал Правду воинам к столбу привязать,
Приказал воинам Правду бичми бичевать,
Напослях одел Правду в терновый венец,
В терновый венец, в багряницу?
Со разбойниками Правду причислил,
Между двух разбойников Правду распял?
Почто Правду на древян крест возносили,
Руки-ноги Правде гвоздем пробивали,
Оцетом Правду поили,
Копием Правду кололи,
Лентием-саваном связали,
Зарыли Правду в сырую землю,
Навалили на Правду бел-горюч камень?
Обманула тебя, Пилате, Кривда –
Похвалялась, что Правда не воскреснет,
Что едят Правду в земле черви!
А не верить бы тебе было Кривде,
А и все слова ее лукавы!
Не бояться бы тебе, Пилате, архиреев,
Лицемеров, книжников, фарисеев, –
Бояться бы тебе, Пилате, Бога,
Не давать бы Правду распинати:
Воскрес Христос – и Правда воскресла!
Говорил Понтий Пилат Господу Исусу:
– Помилуй, Господи!
Прости, Исусе!
Вижу я, Господи, свою неправду:
Кривда меня в глаза обманула,
Кривда мне глаза ослепила…
Возжалел я своего белого тела,
Возжалел я своего цветного платья,
Сладкого яствия,
Пьяного пития,
Прохладного жития –
Убоялся я, Понтий, архиреев,
Устрашился я, Пилат, фарисеев.
Руки мыл – совесть смыл!
Невинного предал на пропятье…
Воистину Христос воскресе!
Воистину Правда воскресла!
Тебе, Правде, сиять во светлом рае,
А мне с Кривдою кипеть во аде!
Помилуй, Господи! Прости, Исусе!
Я сниму свое цветное платье,
Светлы пуговицы, кресты, медали,
Царю чин верну – о душе вздохну,
Дом продам – нищим раздам,
Жену отпущу – Бога сыщу.
Уйду во глубокие пещеры
Замаливать грех – спасти душу.
Помилуй, Господи!
Спаси, Исусе!