Шепчет Рось… Слушают ее могилы; качаются в ней изумрудными пятнами небесные звезды; дрожат по волнам красным отблеском костры на прибрежных заливных баштанах[182].
Старый баштанник Охрим тоже слушает Рось. Стар он… Господи Боже, как стар! Когда француз приходил на Москву, Охрим уже жениться думал, да на место того угодил под красную шапку. Как-то раз приезжал в Корсунь один панок из москалей, разговорился с дедом про стародавние были и насчитал Охриму все сто семь годов. А ничего еще – держится старик, крепкий дидусь! Мясо, конечно, Охриму уже не по зубам, и ходит он – попирается на клюку, спина дугой, но годов на десяток еще хватит места душе в теле!.. Только вот сон съела старость у деда. По целым ночам он зевает, охает и ворочается в своем курене. Скучно ему и боязно. Известное дело: ночью, во тьме, по земле ходит враг и сеет тоску, смуту и страхи. Обвеет деда предутренним ветерком, заря выглянет из-за дальних могил, выкрасит господский палец в розовую краску и, что дивчина в новом монисте, залюбуется собою в Роси, – разве-разве тогда сморит Охрима короткая дрема.
Нынче деду повеселее, чем всегда. Правнук ночует у него на баштане – Марко, славный хлопец. Прибежал с Корсуни к деду за кавунами[183], да и опозднился, – не заметил за мовой и байками[184], как упали сумерки. Не идти же мальцу одному темною степью, где, коли верить людям, то и дело вспыхивают на могилах разными огнями свечи над скрытыми кладами, да еще Бог весть кто и лежит в этих могилах! Может быть, такие злодеи и характерники, что и земля-то их не принимает и выбрасывает каждую ночь из своих недр бродить по свету жадными упырями… Оставил дед хлопца у себя и рад: любит старый Марку! Сказки ему рассказывать, кормить его кавунами, дынями, семечками, огурцами с медом до тех пор, аж потом хлопца хоть веди к корсунскому фельдшеру; майстровать Марке дудки, луки и самострелы – самое охочее для деда Охрима дело.
Тихо. Выползли старый и малый из куреня, развели костер, постелили рядно и лежат – дид под свитой, хлопец под кожухом. Охрим задумался, в огонь глядит, ворошит уголья клюшкой, а Марко лежит на спине, ручонки под голову, широко открыл карие очи и ищет в глубоком небе: где та зирочка[185], что ему счастье ворожит? Много их, много ходит вокруг месяца, и все ласковые, все улыбаются и быстро-быстро мигают… А иная возьмет, сорвется с места, да и перекатится на другое: только никак невозможно уследить, откуда она сорвалась и куда покатилась…
– Диду!
– А що, хлопче?
– Для чего зирки падают?
– Хиба ж упала?
– Много упало. Для чего?
– Осень скоро, Марко, для того и падают. Святые ангелы Божии лампады гасят. Осенние-то ночи пойдут мутные да черные, холодные да зябкие.
– Нынче тоже зябко, диду.
– А ты кожух на себя покрепче тяни: угреешься. Хочешь, кулеш сварю? поешь – тепло станет.
– Я сыт, дидуню!..
Старик замолчал и, подняв голову, тоже уставил взор в осыпанную зелеными искрами синеву.
– Звезды падают… ге! – задумчиво сказал он, – а кто знает, что оно такое? Разное говорят люди – чи брешут, чи ни… Один скажет, что это ангел летит со свечой, чтобы зажечь новую душеньку в христианстве. Другой – что коли звезда упала, то, значит, Бог прибрал кого-нибудь с грешной земли в свой светлый рай. Разное говорят… Ты, хлопче, не смотри много на звезды – нехорошо. Еще покойный батько – пером земля над ним! – учил меня: когда увидишь, Охрим, что звезда падает, крестись и – очи в землю! Бо бачь[186], хлопче: и звезда от звезды разнствует… да!.. это, голубь мой, в Писании значится. Какую звезду и впрямь ангел Божий зажигает на радость и на пользу людям, а другая – хоть и светит ярко – только кажет звездой, на самом же деле и не звезда совсем, а так… проклятая летавица.
– Что, диду?
– Летавица, голубь, летавица.
– А что оно такое?
– Да… не к ночи сказать, не то чтобы вовсе нечисть, а недалеко от того…
– С рогами?
– Ни, хлопче! – протянул дед, – с рогами бесы… А о летавице мне москаль один говорил – тому лет уже полсотни, когда царь Микола замирял венгерца…
– Это которые с мышеловками?
– Так, так, хлопче!.. с мышеловками и всяким коробьём. Как мы их замирили, тут они с коробьём и пошли… Так вот и говорил мне москаль о летавице: есть такие звезды, что живут на них проклятые души. Заскучает проклятая душа, захочет на землю – она и покатит с неба свою звезду, скинется дивчиной или парубком и бродит в народе, по злому нраву своему, сея грех между добрыми людьми. То и есть летавица.
– Диду, как же то может быть, чтобы на звездах жили проклятые души?