– Я стою один на высоком холме и пою в снежную степь свою громкую песню. Меня слышит пустыня, я не слышу никого. Слова мои замерзают в воздухе, потому что стоит жестокая зима. Когда наступит лето, они растают, разольются с холма шумными ручьями, и пустыня ответит им…
Хорошо думал и пел старый сойотский шаман. С удовольствием принимаю песню его своим девизом…
1903
М. Г.!
Прочитал я ваш фельетон «Понемногу о многом», а в нем отделы «Белые невольницы» и «Правда ли это?» со следующими строками по моему адресу:
«Нашелся какой-то очень красноречивый Икс (побоялся выступить без забрала, несчастный!), который дерзнул сказать, что белые невольницы попадают в неволю не по роковому предназначению, а потому, что это выгодно женщине в экономическом отношении. Конечно, такая дерзость безнаказанной пройти не могла, и явились горячие протестанты, предавшие Икса растерзанию по всем правилам благонамеренных прописей и чувствительной филантропии».
«Увы! Икс струсил и пошел на компромиссы и стал каяться и божиться, что он и не думал нападать и оскорблять белых невольниц, но что он хотел только подчеркнуть как можно резче, что все приюты, создаваемые для реабилитации и спасения кающихся Магдалин, суть паллиативы и что, пока женщин не сравнять вполне в правах с мужчинами на экономическом ристалище труда и заработка, до тех пор проституция неизбежна, так как, несомненно, женщине она выгодна как профессия».
«Ах, как я огорчился такому выпаду несомненно умного, но, вероятно, еще несомненнее, трусливого человека! И ты, благородный Брут, за уравнение прав? И вы за нечто невыполнимое и немыслимое? – думал я, стараясь в то же время выяснить себе экономическое неравенство трудящихся мужчин и женщин. Ведь сколько об этом неравенстве сказано жалких слов – и перечислить немыслимо!..»
Чувствительнейше благодаря за комплименты моему уму, я должен, однако, заметить, что статьи мои о борьбе с проституцией вы прочитали, вероятно, из пятого в десятое, потому что приписываете мне мысли, которых я не имел, и поступки, которых не совершал. А именно:
1. По вашему мнению, я «дерзнул сказать, что белые невольницы попадают в неволю не по роковому предназначению, а потому, что это выгодно».
Не знаю, что вы хотите выразить словами «роковое предназначение», в качестве противоположения «выгоде». Моя мысль была такова: в деспотически мужском строе современного общества женщина – бесправная и дурно оплаченная работница, в которой наивысшую цену имеет ее пол; поэтому, покуда строй мужского преобладания будет управлять обществом, женщине выгоднее промышлять своим полом, чем иным трудом: поэтому в современной цивилизации торговля полом есть именно роковое предназначение женщины, от которого честному, самостоятельному труду удается отбивать для себя только натуры выдающиеся – героинь и мучениц; масса обречена кормиться своим полом – в форме ли брака, в форме ли проституции, за милость мужчины… Торговля собою – единственный настояще выгодный промысел, оставленный женщинам мужскою опекою. Какого же вам еще рокового предназначения угодно?
2. «Икс струсил и пошел на компромиссы и стал каяться и божиться, что он и не думал нападать и оскорблять белых невольниц» и т. д.
Я не мог ни в чем подобном каяться – тем паче с божбою, – прежде всего потому уже, что из оппонентов моих, мне известных, никто меня в этом не обвинял, да, полагаю, и не мог обвинить, потому что тезисы мои, быть может, неприятны для мужского самолюбия и лицемерия, а уж никак не для женщин, которых эти милые силы нашей культуры держат в физическом и нравственном рабстве, вяжут по рукам и по ногам. Я же зову женщину к свободе, к равноправию с мужчиною. Равенство полов во всех правах и отношениях общественных определит новую культурную эру, о которой взывает наша дряхлеющая цивилизация. А зарею такого равенства является для меня все более и более нарастающая потребность в экономическом уравнении женщин и мужчин.
3. Да, я – за уравнение прав, что отнюдь не значит – «за нечто невыполнимое и немыслимое». О невыполнимости и немыслимости я уже достаточно сказал, отвечая г. Зеньковскому на его теорию «можности». Есть слово:
– Необходимость.
И? где оно раздается, там нечего говорить о можном и неможном, о выполнимом и невыполнимом, о мыслимом и немыслимом. Необходимо, – и должно быть. Вопрос о равенстве общественных прав мужчины и женщины уже близок к этой принудительной грани.
4. В качестве «человека несомненно умного, но еще несомненнее трусливого» я спрошу г. А-та, как человека несомненно храброго: