Таким образом, истинная война с проституцией для меня – в войне за общее экономическое преуспеяние „женского сословия“. Исчезновение же проституции – естественная контрибуция, которая сама собою истекает из мирного договора о равенстве труда между вынужденным к тому Адамом и победоносною Евою. В царстве женского равноправия проституции не будет, а если и будет она, – то какая-либо иная, из новых начал, уже не экономическая.
Теперь я скажу несколько слов о том, что в яркой статье г. Владимира Ж. представляется мне непоследовательным, – именно при согласии его с взглядом на проституцию, как на органическое зло старого порядка, должное естественно погибнуть в порядке новом, с торжеством равенства народов, сословий, полов, вер, состояний. По мнению г. Владимира Ж., надежды на новый порядок очень прекрасны, но до этого благополучия миру еще далеко. А покуда нам надо признать проститутку равноправною работнице, снять пятно презрительного отчуждения с ее личности и промысла, ввести проституционный вопрос в общую массу рабочего вопроса, – словом, дать все средства жизнеспособности институту, об исчезновении которого мечтают все, о нем пишущие, начиная с г. Владимира Ж» и который, по его надеждам, обречен смерти «в день, когда не станет предрассудков и границ». Г. Владимир Ж. требует, чтобы общество заботилось о проститутке не до ее падения и не после того, как проститутка покинет свое ремесло, – этою, по его совершенно справедливому мнению, прекрасные, но паллиативные покушения, а я прибавлю: и, увы, с довольно негодными средствами! – но в самом моменте проституции, когда женщина барахтается в ее болоте. Вполне понимая чувство жалости, вдохновляющее г. Владимира Ж., я все-таки думаю, что от болотной трясины женщина может быть спасена лишь тремя способами: 1) или надо не допускать женщину упасть в трясину; 2) или надо вытащить женщину из трясины; 3) или надо уничтожить трясину, засыпать и высушить ее, чтобы женщина не могла ввалиться в нее ни сознательно, ни бессознательно. Двумя первыми спасательствами – в розницу – усердно занимаются аболиционисты. О третьем упорно твердят те, кто считает проституцию логическим результатом женского бесправия и единственное радикальное лекарство против нее видит в утверждении и росте женских прав.
На этом уповании настаиваю я. На нем держится в первой половине своей статьи и г. Владимир Ж. И вот почему особенно странно выделяется затем непоследовательность его требований признать за болотными колониями института, антипрогрессивного и обреченного на смерть, права институтов, жизнеспособных и двигающих прогресс. К чему же мы будем левою рукою спасать то, что правою сознательно бьем насмерть, и в гибели чего видим свой гражданский долг и идеал?! Если принять сравнение г. Владимира Ж. проституции с болотом, то бывают болота обширные, зыбучие, глубокие, топкие, непроходимые, но необходимых к сохранению болот нет. Единственное, что может сделать человеческая цивилизация с болотом, это – дренажировать его и сушить, дондеже оно не превратится в годную к обработке земельную площадь. Гнилая жизнь болота, конечно, при этом погибнет самым жалким образом, но зато возникнет и разовьется культурная жизнь плодоносной почвы. Если же болото, – в том числе и то, о котором мы говорим, проституционное, – нелегко подвергается осушке, и судьба ему пятнать собою цивилизацию еще долго, – то в этом случае береговым жителям остается лишь принимать меры, чтобы миазмы болота не отравляли людей малярией и прочими недугами от дурной воды. То есть, бросая метафоры, приходится человечеству сосредоточить свое внимание на профилактическом надзоре за проституцией, до прелестей регистрации включительно. К такому плачевному выводу неминуемо должен был прийти, выйдя из ошибочной посылки, и действительно пришел г. Владимир Ж. в бесспорном противоречии с самим собою: проповедь аболиционизма (в широком смысле этого слова, как освободительного движения) ему пришлось закончить совсем нежелательным заключением о необходимости регламентации, лишь смягченной несколько в формах, – причем многие смягчения, выставляемые автором, как pia desideria уже теперь существуют, но – что поп, что батька – от них ни проститутке, ни обществу ничуть не лучше. Например, в Москве надзор за проституцией давно уже передан из рук полиции в руки городского самоуправления. Страховка петербургской проститутки на случай ухода ее из профессии процентными вычетами из заработка введена лет пять назад Клейгельсом: к 1 января 1900 года сберегательная касса проституток петербургских имела капитал свыше 40 000 рублей, накопленный 25-проц<ентным> отчислением в течение полугода. Передача врачебных осмотров в распорядительство женщин-врачей – тоже вопрос, назревающий с такою положительною скоростью, что его можно считать уже на пороге к разрешению; а кое-где эта надежда, усилиями аболиционистов, уже и осуществлена, если не в виде принципиальной монополии, то фактической. Усовершенствования регламентации даются обществу сравнительно легко, но – bonnet blanc, blanc bonnet – сама-то регламентация – антипрогрессивное начало, и никуда она не годится.