Урок географии длился более получаса. Наконец, Паганель умолк, вытер струившийся по лицу пот и взглянул на патагонца.
— Понял он? — спросил Гленарван.
— Сейчас выясним, — ответил Паганель. — Но если он ничего не понял, то от дальнейших пояснений я отказываюсь.
Талькав стоял неподвижно. Он молчал. Взгляд его был прикован к начерченной на песке карте, которую мало–помалу сдувало ветром.
— Ну? — спросил его Паганель.
Казалось, что Талькав не слышал вопроса. Ученый уже заметил ироническую улыбку майора и, задетый за живое, собирался было с новой энергией возобновить урок географии, но тут патагонец жестом остановил его.
— Вы ищете пленника? — спросил он.
— Да, — ответил Паганель.
— И ищете его именно на протяжении того пути, который тянется от солнца заходящего к солнцу восходящему? — прибавил Талькав, пользуясь индейской манерой выражаться для определения дороги с запада на восток.
— Вот именно.
— Это ваш бог вручил волнам огромного моря тайну пленника?
— Да, сам бог.
— Ну, так пусть исполнится воля его, — с некоторой торжественностью сказал Талькав: — мы направимся на восток, и если надо будет, то дойдем до самого солнца.
Паганель, придя в восторг от своего ученика, тотчас же перевел товарищам ответы индейца.
— Какой умный народ! — прибавил он. — Я уверен, что из двадцати крестьян моей страны девятнадцать ничего не поняли бы из моих объяснений.
Гленарван попросил узнать у патагонца, не слыхал ли он о каких–либо чужестранцах, попавших в плен к индейцам пампасов. Паганель задал индейцу этот вопрос и стал ждать ответа.
— Как будто слыхал, — ответил патагонец.
Этот ответ был немедленно переведен на английский язык, и семь путешественников, окружив патагонца, вперили в него вопросительные взгляды.
Паганель, волнуясь и с трудом подбирая слова, продолжал задавать столь интересующие его вопросы, в то время как взгляд его, устремленный на важное лицо патагонца, казалось, пытался прочесть ответ раньше, чем тот слетит с его губ.
Каждое испанское слово патагонца географ повторял по–английски, и таким образом его спутники слышали ответы как бы на родном языке.
— Кто был этот пленник? — спросил Паганель.
— Это чужестранец, европеец, — ответил Талькав.
— Вы видели его?
— Нет, но я знаю о нем по рассказам индейцев. Он был храбрец. У него было сердце быка.
— Сердце быка! — повторил Паганель. — Ах, что за чудесный образ! Вы поняли, друзья мои? Он хочет сказать «мужественный человек»!
— Мой отец! — крикнул Роберт Грант. Потом, обращаясь к Паганелю, он спросил: — Как сказать по–испански: «Это мой отец»?
— Es mi padre, — ответил географ.
Тогда Роберт взял Талькава за руки и с нежностью произнес:
— Es mi padre!
— Su padre![38] - воскликнул патагонец, и взгляд его просветлел.
Он обнял мальчика, снял с седла и с удивлением и симпатией вглядывался в него. Умное, спокойное лицо индейца выражало сочувствие.
Но Паганель не закончил еще своих расспросов. Где находился этот пленник? Что он делал? Когда именно Талькав слышал о нем? Все эти вопросы теснились одновременно в его уме. Ответы последовали незамедлительно.
Паганель узнал, что европеец был в плену у одного из индейских племен, кочующих по области между реками Колорадо и Рио—Негро.
— Но где же он находился в последнее время? — спросил Паганель.
— У касика Кальфоукуора, — ответил Талькав.
— Вблизи того пути, по которому мы следуем?
— Да.
— А кто такой этот касик?
— Он вождь индейского племени пойуче, человек с двумя языками, с двумя сердцами.
— То есть он хочет сказать, что этот вождь — человек двуличный как на словах, так и на деле, — пояснил Паганель, предварительно переведя дословно это красивое, образное выражение. — Сможем ли мы спасти нашего друга? — спросил он.
— Возможно, если он все еще находится в руках индейцев.
— А когда вы о нем слышали в последний раз?
— Уже давно. С тех пор солнце дважды посылало пампе лето.
Радости Гленарвана не было предела. Время, указанное патагонцем, совпадало с датой документа. Оставалось выяснить еще один вопрос у Талькава, и Паганель поспешил сделать это.
— Вы говорите об одном пленнике, — сказал он, — а разве их было не трое?
— Не знаю.
— И вы ничего не знаете о том, что теперь с пленником?