Мистер Уэсс вынул из кармана убитого свисток, через платок взял его в рот и резко свистнул три раза.
Расписание было составлено заново и опять чуть не разлетелось на куски.
– Ванна – десять минут. Крепкий кофе – пять минут. Переговоры с дворником – пять минут. В милицию к 7 часам. От половины восьмого до половины девятого – сон. К 9-ти на заседание. В 10 быть дома. В 11 лететь в Англию вместе с В. В. Ипостасиным. Закусить – между делом.
– Роберт!
– Есть, сэр…
Что-то надут сегодня Роберт сверх нормы; неряшлив и небрежен, как никогда: ливрея не застегнута на все пуговицы, и из-под жилета торчит клок нижней рубашки.
– Роберт, приготовьте мне ванну и сварите крепкого кофе… Ну, что же вы, Роберт?.. Мне очень некогда…
Зажевал тонкие сухие губы молодой Роберт; длинные белесые ресницы опустил на глаза; и ресницы дрожат, и губы, и самому, видно, сильно не по себе.
– Я хотел… с вами… сэр… поговорить…
– Ну, говорите, Роберт… Но помните: мне очень некогда…
– Я, сэр… у вас… больше не служу…
Усмехнулся мистер Уэсс; недурно складываются обстоятельства. Заявление слуги не было неожиданностью; давно замечал, как прогрессировал Роберт в самоотравлении большевизмом.
– Хорошо, Роберт, я вас отпущу… Но вы ведь не откажетесь пробыть у меня до 11-ти утра этого дня?.. В одиннадцать я еду в Англию…
Вот уж никогда не ожидал Роберт столь быстрой и легкой развязки. Вспыхнул, просиял, уподобившись новенькому полтиннику.
– Хорошо, сэр!.. Спасибо, сэр!.. – и опрометью кинулся в ванную.
– Что же вас толкнуло, Роберт, на столь серьезный шаг? – спросил мистер Уэсс, нежась в прохладной воде.
– Если вы, сэр… – зажевал Роберт тонкие губы, – будете улыбаться, сэр… я вам… не отвечу…
– Нет, нет, Роберт. Я улыбаюсь не над вопросом… Меня сильно располагает ко сну ванна, а спать мне никак нельзя. Вот над чем я улыбаюсь… Вы уж ответьте, пожалуйста…
– Я, сэр, понял, что коммунистическая партия, коммунистическая партия… Я, сэр, записался кандидатом в ячейку… и буду работать над собой…
– Но, Роберт, вы ведь не знаете русского языка – это во-первых, а во-вторых, коммунистическая партия есть и в Англии… с большим успехом вы могли бы записаться в ячейку у себя на родине!..
– Я здесь недолго пробуду, сэр… Я поработаю над собой, сэр… Язык мне не помеха… А в Англию мы еще приедем. Мы скоро приедем, сэр.
– О-о… – сказал мистер Уэсс, выпрыгивая из ванны. – Позовите ко мне дворника.
Дворник, конечно, не выспался. Был всклокочен, как разодравшаяся овчарка, глядел исподлобья. Но мистер Уэсс действовал по-английски:
– Вот вам, Степан, на расходы. Вы должны будете справиться в адресном столе о местожительстве В. В. Ипостасина… и отнесите ему это письмо.
– Ответ надо, что ль? – спросил Степан, хладнокровно пряча кредитку и письмо и поворачиваясь к выходу.
– Нет, ответа не надо… Только вы сейчас же поезжайте. Срочно нужно. Поняли?..
Дворник постоял у дверей – спиной к мистеру Уэссу, – потом повернулся.
– Понять-то понял, только… куда же я сейчас поеду? Сейчас, поди, только семой час, а адрисный открывается в девять?!..
– Годдэм! – выругался мистер Уэсс. – Что же делать?
– Если вам непременно нужон адрисный стол, то не знаю…
– Тэ-тэ-тэ… Как нехорошо…
– А зачем вам адрисный-то? – спросил дворник, почесывая в затылке.
– Как зачем?! Вот чудак, нужно же мне узнать адрес этого самого В. В. Ипостасина?..
– Василь Василича?.. Чего проще… Я знаю, где он живет. Это бывший дьякон у Полувия… У Никитских он живет…
Дворник ушел. Мистер Уэсс долго смеялся, скаля крупные белые зубы.
Глава седьмая
Пыхтит самовар, плюется… Сквозь кружевной занавес радостное солнышко зайчиков пускает по белой скатерти. В воздухе пахнет сдобью: дьяконица Настасья пышек напекла к чаю.
– Мать, а мать, ну-ка?.. Ты б самовар-то приглушила, а то как бы не тово. – Пыхтит дьякон над «Известиями ВЦИКа». Никак не найдет отдела хроники.
– Чего ему? – просунула дьяконица в дверь красное от печки лицо. – Вон крышка-то, не видишь?..
Нашел дьякон хронику. Хитро сощурился весь, – благодушествует: откусит пышки, сладким чаем с молоком запьет, в хронику уставится жующим ртом. Во всей газетине только хронику да судебный отдел читает. «ЕЩЕ О ТАИНСТВЕННОМ ГРАБИТЕЛЕ» – интересно, черт!..
Залился дьякон благодушным рокотком… и вдруг откуда-то холодком на душу пахнуло…
– Ах да, милиционер!.. Чтоб его!.. Надо было ему заворочаться… Спал бы себе, дурень, дурень!..
Однако в комнате будто темнее стало. Или, может быть, это приглушенный самовар перестал плеваться?.. Просунулась голова дьяконицы в дверь: