– Вась, а Вась! Спрашивают тебя там…
– Кто б это? Раненько что-то. Ну-ка?..
Письмо было весьма лаконично и не про всякого писано, но дьякон-то понял: стряслась беда… кто-то проник в тайну детрюита.
Забыл дьякон чай, забыл пышки, хронику… Даже свою фамилию забыл…
Побледнел и осунулся за одну минуту, будто в тифу три недели провалялся.
– М… мать… ну-ка?… мне ли это?..
Дьяконица – руками в тесте – конверт взяла и письмо. Взглянув на конверт, беспрекословно решила:
– Тебе!
Развернула письмо, и:
– Ах!!..
«К 10 часам утра сего дня вы должны прийти на Арбатскую площадь, дом № 5, кв. члена английской делегации мистера Уэсса, дело идет о ювелирном магазине и о вашей жизни. Если не придете, все пропало.
– Милые, да что же это?.. – захныкала дьяконица, заметалась. – Иди, иди, Василий!!.. Слышь, иди! Сейчас же иди!.. О, господи! Пропала моя головушка…
Сбросила с себя браслет, перстень. Сережки трясущимися руками из ушей вынула, – об пол… Потом одумалась:
– Куда девать? О, господи!..
Подобрала с пола, зажала в кулак. Заметалась – куда девать?.. В спальню сунулась – под перину? Нет… В умывальник?
– Нет, нет, нет… О, господи…
На погреб побежала, побелевшими губами шепча бо-знать-что…
А у дьякона в животе заурчало, заныло, – скрючило, как от холеры… Понесся и дьякон куда-то, «Известиями» размахивая бестолково…
За полчаса до девяти сидел Василий Васильевич Ипостасин, он же – дьякон-расстрига, в приемной английского делегата.
Мистер Уэсс приехал ровно в десять. Кинул строгий взгляд на гостя. Спросил, ровно камнем о чугун лязгнул:
– Гражданин Ипостасин?
Вскочил дьякон:
– Так точно-с!..
Никогда на военной службе не был, а здесь:
– Так точно-с!..
Усмехнулся англичанин в рыжий, жесткий ус. Сразу понял, с кем дело имеет.
– Пожалуйста.
И с места в карьер:
– Английское правительство покупает у вас ваше изобретение и приглашает вас на постоянную службу… Ваши условия? – И опять жестко усмехнулся.
Вздумал было дьякон отпереться: и знать он ничего не знает, и ведать не ведает, и ни о каком изобретении даже не слыхивал… Ему вообще странно, что за письмо и т. д. и т. д. Англичанин сурово прослушал, глядя на часы… Как золотые, зачеканил, стал ронять полновесные слова, взглядом пронзая беспокойную правую руку дьякона.
– Положите ваши руки на колени… Так. Не вздумайте употребить сейчас своего смертоносного оружия. Я не милиционер… и вы так легко не отделаетесь.
Белее снега сделался дьякон.
– Весь материал: об ограблении ювелирного магазина, об убийстве и других ваших милых проделках – находится сейчас у нашего представителя. В случае моей внезапной смерти, этот материал будет немедленно вскрыт и пущен в дело… У вас один выход: согласиться на наши предложения и покинуть Россию. Если вы не дадите согласия или окажете – вот сейчас – сопротивление, рано или поздно вы пропали. Говорите ваши условия, пока я не предложил вам своих – категорических и окончательных.
Чеканная речь англичанина подействовала, как холодный душ. Дьякон пришел в себя; вскочил неистово:
– Это шантаж!.. Вы наговариваете на меня напраслину!.. У меня нет никакого изобретения! Я не знаю никаких милиционеров и ювелирных магазинов!.. В конце концов, – дайте доказательства!..
– До-ка-за-тель-ства? – протянул англичанин. – Это – другое дело. С этого нужно было начать. Они у меня есть, но я боюсь, что, завидев их, вы рискнете на неосторожный поступок… Даю голову на отсечение: ваше смертоносное оружие при вас. – И вдруг, конфиденциально склонившись, он добавил вкрадчиво: – Давайте-ка говорить спокойней и без фокусов…
– Давайте, давайте, ну-ка?..
Англичанин посмотрел на часы и заворковал совсем миролюбиво:
– Дайте мне, друг мой, слово, что, при виде доказательств, вы не станете делать попыток убить меня. Моя смерть равносильна вашей гибели… Дайте мне это слово…
– Даю, даю, ну… – прокричал дьякон и спохватился: – Да что вы?! Нет у меня никакого оружия!..
Англичанин сделал кислую мину:
– Я вас не понимаю, гражданин Ипостасин… Ну, хорошо, имейте в виду, что мои «доказательства» сфотографированы и занесены в общий материал. Это помните твердо…
Он подошел вплотную к дьякону – вполуоборот, и, не спуская с лица его фосфоресцирующих, как у ночного хищника, глаз, медленно-медленно левой рукой стал вытягивать из кармана что-то, завернутое в бумагу.
Дьякон дрожал мелкой дрожью, то бледнел, то краснел…