– Кто сегодня вечером в Петровку? – обращается Маруся ко всем, а ответа явно ждет от Ивана.
– Н…н…е… знаю, – мотает головой Павел, – может, поеду, а может, нет…
Павел – большой руки дипломат, нужно заметить. И кроме того, имея подвижность ртути, он никогда не знает, куда потечет через пять минут.
– А ты? – спрашивает Маруся второго рабфаковца, равнодушно смотря в сторону.
Иван прожевал, проглотил, убедился, что хорошо пошло, и тогда ответил:
– Я знаю, что не поеду. Завтра экзамен.
– Ну что ж, что экзамен?.. Не съедят же тебя?
– Съесть не съедят, потому что подавятся, а случиться что-нибудь может.
– Иван, ты с ума сходишь с этим новым своим увлечением, – морщится недовольно Маруся, – все у тебя случай, случай, и все ты принимаешь меры от случая… Так жить нельзя.
– Я случаю войну объявил, – улыбается Иван, и в пространство стучит мощный кулак. – И так жить, именно, нужно.
– Ну, а что может с тобой, например, в Петровке случиться? – задает вопрос Павел с явной целью поиздеваться над товарищем.
– Что случилось с Сережкой Путиловым? Ногу вывихнул и пролежал целую неделю. Что случилось с Авиловым Колькой? Баловался на лодке, упал в пруд и вымок до костей… Пришлось сушиться целую ночь… Что случилось с Борькой Некрасом? Заблудился в чаще с кем-то, только к обеду на следующий день пришел… Что случилось с Маруськой?..
– Довольно! Довольно! Хорошо! Хватит, убедил! – Это Маруся поспешила осадить разошедшегося «борца со случаем».
– Так. – Павел делает суровую мину, используя ошибку природы: то есть морщит крылья бровей и внушительно строго упирается взглядом.
– Какая же у тебя гарантия, голубчик, от следующих случаев, которые также могут произойти и помешать твоему экзамену: первое, от землетрясения, которое может разразиться и поглотить твою тяжеловесную особу, второе – от кирпича, вдруг сверху сорвавшегося на твою голову, от… и т. д. и т. д. – вплоть до того случая, что я могу, на почве весеннего благорастворения воздухов, вдруг взбеситься и всадить тебе вилку в горло, приняв его за яичницу?..
– Намолол, – улыбается невозмутимо Иван. – По теории вероятностей…
– К черту теорию вероятностей! – кричит Маруська. – Надоела! Ты про нее в день по сто раз лопочешь…
– По теории вероятностей упомянутые тобой случаи могут происходить раз в 2000–3000 лет. Я их не принимаю во внимание. Я объявляю войну только тем случаям, которые повседневны и связаны всецело с нашей расхлябанностью и непредусмотрительностью. Вот, например… подними, пожалуйста, папиросу, она горит… вон-вон там, в углу, на чемодане… может быть пожар… а ты, Марусенька, будь добра, сними сковородку с дверки печки… я понимаю, ты ее убрала туда от кошки, но она пребывает в крайне неустойчивом равновесии, упадет и разобьет тарелку, которая стоит как раз под ней…
– Ха-ха-ха!.. «Борец со случаем»!.. – Маруся сковородку однако снимает.
– Гениально! Изумительно! – бормочет Павел, делая вид пришибленного, но окурок поднимает. – Детектив! Шерлок Холмс!.. Шерлок Холмс – только… наизнанку. Ха-ха-ха…
Иван безмятежно улыбается:
– Почему «наизнанку»? Хочешь, докажу, что и не «наизнанку»? Чудес хочешь, чтобы уверовать?
– Пожалуйста, пожалуйста, Ванюша! – виснет Маруся на рукаве у «Шерлока Холмса». – Ну-ка, расскажи что-нибудь… про нас что-нибудь… Я так люблю слушать!
В серых глазах Ивана – лукавые огоньки. Через секунду вместо них – сосредоточенность, работа мысли, он окидывает зорким взглядом своих собеседников.
– Вот вчера ты…
– Меня оставь в покое! – торопливо перебивает вдруг заерзавший на стуле Павел.
– Нет, уж извини. Хочешь чудес, хочешь доказательств, так слушай: ты вчера имел смычку, – свидание, что ль, – с некой буржуазной дамой…
– Врешь! Врешь! Докажи!..
– … с некой буржуазной дамой. И притом смычку довольно интимного характера… Это, между прочим, совсем не коммунистично…
– Он брешет! Брешет!.. На арапа бьет!.. – кричит Павел, крайне смущенный, обращаясь к рассыпавшейся в беззвучном смехе Марусе.
– Зачем на арапа? Нет. Я даже скажу, что твоя дама – жгучая брюнетка, небольшого роста, очень небольшого. Ну… еще что?..
Под острым, сосредоточенным взглядом Ивана Павел чувствует себя, как раздетый посреди людной улицы…
– У нее длинные отшлифованные ноготки… Одним словом, «элемент»… Может, довольно?..
Маруська на десятом небе от блаженства, но ее смущает немного, что Иван теперь переводит свой взор-кинжал на ее голову, платье, руки, ботинки.
– Подожди, подожди! – кричит она. – Объясни раньше, как это ты Павлушку вскрыл?..