Маршрут «От Манилы до берегов Сибири» фрегат «Паллада» проделал без больших остановок, стремясь поскорее добраться до берегов России. Офицеры фрегата, вместе с ними и Гончаров, не совершали путешествий в глубь Кореи и с историей последней знакомились бегло, притом по явно тенденциозным японским источникам. Этим объясняются те грубые ошибки, которые допустил Гончаров в характеристике корейцев.
«Обратный путь через Сибирь», «Из Якутска», «До Иркутска» – три последних очерка «Фрегата „Паллада“» – посвящены сухопутному путешествию Гончарова. Верно подчеркивая прогрессивную роль, которую русские играли в Сибири, Гончаров обходил молчанием многочисленные факты колонизаторской практики царизма, жестоко эксплоатировавшего якутов и народы Дальнего Востока. Внимание путешественника привлекли исследователи этого в то время еще не изведанного края. Гончаров гордился их скромным, но самоотверженным подвигом. Он с волнением вспоминал о тех бесстрашных русских путешественниках, которые «подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенища своих сапог, дрались с зверями, со стихиями – все эти герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство…»
Из всего сказанного выше следует, что ограниченность мировоззрения помешала Гончарову понять колонизаторскую, разбойничью сущность действий «цивилизаторов» в Африке и Азии. Но вместе с этим, как выдающийся художник-реалист, Гончаров не мог не заметить уродливые черты быта буржуазной Англии, страдания покоренных европейцами народов Африки и Азии, забитость и нищету задавленного феодализмом японского народа. Картина зарубежной жизни, данная Гончаровым во «Фрегате „Паллада“», в силу своей правдивости объективно обличала ряд существенных сторон капиталистического строя.
В очерках Гончарова показано завоевание капитализмом отсталых стран Востока, сопровождавшееся ломкой патриархальных устоев быта и морали. «Фрегат „Паллада“» иллюстрировал слова «Коммунистического манифеста» о буржуазии: «Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его „естественным повелителям“, и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного „чистогана“… Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Манифест коммунистической партии, 1951, стр. 35). Не будучи сознательным противником капиталистического строя, Гончаров, как художник-реалист, создал во «Фрегате „Паллада“» такие картины, которые объективно, в силу их художественной правдивости, подтверждали эту классическую характеристику. «Фрегат „Паллада“» представлял собою также образную иллюстрацию к замечаниям Маркса и Энгельса о «глубоком лицемерии и варварстве» капиталистической «цивилизации», особенно обнаженно выступающих в колониях, где буржуазия «ходит неприкрытой» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. IX, стр. 367).
«Фрегат „Паллада“» проникнут глубокой любовью Гончарова к своей стране, к русскому народу. «История плавания… корабля, этого маленького русского мира, с четырьмястами обитателей, носившегося два года по океанам, своеобразная жизнь плавателей, черты морского быта – все это также само по себе способно привлекать и удерживать симпатии читателей», – говорил Гончаров в предисловии к очеркам. Он изображал «этот маленький русский мир», не забывая об его внутренней пестроте. Иронизируя над карьеристами типа барона Криднера, Гончаров сочувственно изображал прогрессивно настроенных офицеров, Посьета, Тихменева, Унковского, Римского-Корсакова, Халезова («деда»). Примечательны и созданные Гончаровым портреты русских матросов, среди которых первое место занимает смышленый и расторопный Фаддеев. Рассказывая о перенесенных фрегатом штормах, Гончаров не раз подчеркивал героическое поведение всего экипажа, проявленные им «энергию, сметливость и присутствие духа». Он гордился «геройским, изумительным отражением многочисленного неприятеля горстью русских» на Камчатке в 1854 году. «Скрепя сердце» покидал Гончаров сделавшийся ему родным корабль, с глубоким волнением ехал он на родину. «Слава богу, – восклицал он во время путешествия по Сибири, – все стало походить на Россию». Образ родины незримо, но постоянно присутствовал в очерках Гончарова. «Мы, – говорил он, – так глубоко вросли корнями у себя дома, что куда и как надолго бы я ни заехал, я всюду унесу почву» родины «на ногах и никакие океаны не смоют ее».