Оба сейчас кинутся на колокольню.
Кур<ицын>-сын. С ума спятили? Стойте! Где Байбаков? Байбаков! Байбаков!
Байбаков высунулся из коня – с ложкой в руке – опять спрятался. Часть Глуповцев увидела его: «Да он там чегой-то лопает! Айда к нему!» Но Великанов уже отцепился от колокольни, под музыку плавно опускается вниз и усаживается на монументе – на коне. Усевшись, спрашивает: «Ну, поняли?» Глуповцы почесываются.
Великанов. Да как же вы смеете не понимать, когда я собственным примером показываю вам цивилизацию в виде летания?
Чудак. …от хорошей жизни не полетишь…
Великанов. Что-о?
Пахомыч. Он говорит, что жизнь-де наша хорошая, и так всем довольны. Благодарим покорно…
Великанов. То-то! (Курицыну-сыну.) Цивилизацию исполняют?
Кур<ицын>-сын. Как же, вашесство! Все – как приказано… Горчица… лавровый лист…
Великанов. Мореходство у вас есть?
Кур<ицын>-сын. Ни-никак нет, вашесство…
Велик<анов>. Эт-то почему такое?
Кур<ицын>-сын. Потому, вашесство… моря никакого нету…
Велик<анов>.Не возражать! Завтра же начать постройку Ноева ковчега!
Кур<ицын>-сын. Слушсс… вашесство.
Велик<анов>.Промышленность есть?
Кур<ицын>-сын. Как же, вашесство… Это самое, ла… лапти, например… (Толкает в бок Смотрителя.)
Смотритель. Часовщик у нас, вашесство, есть… Байбаков!..
Велик<анов>. Ну?
Смотритель. Часы изобрел: за одни сутки – двое суток показывают…
Велик<анов>. Молодец! Выдать ему… горчицы!
Предводитель. Урраа!
Велик<анов>.Спасибо. (Предводителю.) Подойди поближе. Где воспитание получил?
Предв<одитель> (так же, как отвечают «Здравия желаю»), В заведении искусственных минеральных вод, вашесство!
Велик<анов>. А-а… это промышленность, которая… ну… шипит?
Предв<одитель>.Так точно, шипит, вашесство!
Слышится громкое шипение – и у коня из-под хвоста вырывается струя пара.
Велик<анов>. Эт-то что такое?
Предв<одитель> (растерянно). Ши-шипит… (Пробует заткнуть рукою – обжег.) Ой!
Все кидаются к коню и стараются прекратить ужасное шипение.
Доктор. С научной точки – это изнутри, вашесство! Великанов. Открыть нутро!
Открывают. Оттуда – навстречу нескольким Глуповцам – высовывается с горшком щей Байбаков: «Щи, ребята, готовы! Кто щей хочет?»
Кур<ицын>-сын. Взять его! Взять их!
Глуповцы окружили Байбакова и Крамольников – хватают у них ложки, хлебают щи.
Великанов. Эт-то что такое?
Глуповцы. Щи… – Щи из сапогов…
Великанов. Горчицы не хотите? Лаврового листку не желаете?
Глуповцы все, как один, бухаются на колени, молчат.
Велик<анов>.Ну-у?
Глуповцы. Уволь от горчицы… – Невмоготу больше… – Не жалаим! – Потуда с коленей не встанем, покуда не уволишь…
Великанов. Ка-ак? Бунтовать… на коленях? Да я васс… Эй, артиллерия! (Глуповцам – разъяряясь все больше.) А-а, бу-унт? Бу-бу-бууннт? Бу-бу-бууу…
Щеки у Великанова от ярости надуваются, и сам он – на глазах у всех – заметно увеличивается в объеме.
Евсеич. Глядите, глядите: гневается-то как – инда раздулся! Мать Пресвятая… что ж это будет?
Входят Оловянные солдатики с артиллерией, впереди – горнист. Великанов выхватывает у него трубу, трубит сигнал – раздувается еще больше.
Курицын-сын (Глуповцам). После третьей трубы – палить будет… Сдавайтесь!
Глуповцы молчат. Великанов трубит еще раз.
Кур<ицын>-сын. Да вы что – ослепли? Не видите: на него глядеть страшно… Сдавайтесь!
Пахомыч. Братцы, ай и правда – сдаться?
Чудак. Все одно подыхать-то…
Глуповцы. Так! Так! Пущай палит!
Великанов в третий раз подносит трубу ко рту – сейчас протрубит последний раз… Пока все это происходит – появляется Неизвестный молодой человек в очках, с портфелем и записной книжкой, тихо что-то говорит Смотрителю просвещения. Смотритель сломя голову кидается к Великанову и в ужасе кричит ему: «Вашесство… Открыли… Нас – открыли!»
Великанов. Как?
Смотритель. А так, что ввиду сверхурочной цивилизации нам даже, если угодно, и рапортов писать некогда было, про нас и забыли, а теперь – вот он…
Великанов. Кто?
Смотритель (берет у Неизвестного молодого человека документ и читает). «Корреспондент газет и эксперт наук для открытия удивительных явлений природы».
Великанов (свирепея и раздуваясь до невероятной толщины). В га-зе-ты?
Неизв<естный> молодой человек. Так точно.
Великанов. Прро на-ас?
Неизв<естный> молодой человек. Про вас.
Великанов. Прро меня-а-а?
Неизвестн<ый> молодой человек. Именно.
Великанов, указывая артиллерии на Молодого человека, подносит к губам трубу, надувает щеки, раздувается весь до последних пределов… и вдруг – лопается с треском и падает…
Евсеич. Гос-споди, Никола-Угодник! Чиновные. Что? Что это?
Доктор – нагибается, глядит и провозглашает: «От чрезмерной ярости – лопнул»…
Происшествие пятое: «грехопадение и покаяние»
Княжьи палаты, острог, кабак. Но острог теперь украшен нежно-алыми розами, а кабак – белыми лилиями. Цветами увенчана также и полицейская будка. Кроме того, сооружен из цветов грот с будуарным фонтанчиком и соблазнительной кушеткой. Ночь, окна в палатах освещены, оттуда слышна музыка. У входа – Квартальный и несколько Будочников. Поодаль группа глазеющих Глуповцев – с Пахомычем и Евсеичем. Дверь в палатах распахивается, оттуда выбегают одетые в маскарадные – очень вольные – костюмы, проносятся со смехом и криками, снова скрываются в палаты. Снаружи остаются: Казначей с Казначейшей, Садовая-Голова с Садовихой, Курицын-сын. Казначейша – одета по Ватто, костюм к ней очень идет. Казначей – Меркурием, с фиговым листком, с крыльями на пятках, в одной руке жезл, другой рукой – стыдливо прикрывает фиговый листок.
Казначейша (Казначею). Мучитель мой… опять он! Ну, кто, кто ты?
Казначей. Ка-казначей…
Казначейша. Боже мой… да запомни же: ты, идиот, – Меркурий.
Казначей. Я… я идиот Меркурий…
Казначейша. Так как же ты стоишь… ну?
Казначей становится на одну ногу – в позе Меркурия.
Казначейша. Вот… станешь перед ним так и скажешь ему…