— Совершенно верно, — сказал лорд Бэлфер.
— Ты должен как можно скорее отправиться к нему, — сказала она, властным взглядом пригвождая брата к месту, — применить все свои способности, чтобы объяснить ему, как мерзко его поведение.
— Не могу, — сказал граф. — Я его не знаю. Он меня просто выгонит.
— Чепуха! Отправляйся при первой же возможности.
— Хорошо, хорошо, хорошо! Пойду-ка я в сад. До ужина еще целый час, не меньше.
В дверь постучали. Вошла Алиса Фарадей, улыбаясь мило и услужливо.
— Я так и знала, что вы здесь, лорд Маршмортон. Вы обещали пройтись со мной по этим заметкам, насчет Эссекской ветви…
Загнанный пэр готов был выпрыгнуть в окно.
— Как-нибудь в другой раз, в другой раз. Я… у меня важное дело…
— А, если вы заняты…
— Разумеется, лорд Маршмортон будет счастлив поработать над вашими записями, мисс Фарадей, — трескучим голосом произнесла леди Каролина. — Садитесь сюда. Мы уже уходим.
Лорд Маршмортон бросил тоскливый взгляд за окно. Потом он вздохнул, уселся в кресло и достал очки.
Глава X
Настоящий игрок в гольф знает, что жизнь коротка, совершенства в ней добиться трудно, и потому не упускает возможности поупражняться в своей излюбленной забаве. Ни дождь, ни ветер, ни иное влияние его не остановят. Рассказывают, как от одного игрока уходила жена. «Не передумаешь? — говорит он. — Ничто тебя не удержит? Ну ладно, тогда ты пакуйся, а я пока пойду на газон, надо отточить косой удар». Джордж Бивен был человек того же склада. Пусть ты влюблен, пусть любовь навеки заполнила твое сердце — это еще не причина закрывать глаза на то, что твоя квалификация пострадает, если не поддерживать себя в форме. Прибыв в Бэлфер, он первым делом выяснил, где ближайшее поле, и на следующее утро после посещения замка отправился туда.
В этот ранний час в гольф-клубе было пусто, и он предался было игре в одиночку, когда со свистом и грохотом подкатил гоночный автомобиль, а из него показался тот самый долговязый человек, который недавно на дороге извивался под этой самой машиной. Реджи Бинг не позволял ничему, даже любви, становиться помехой гольфу; радужная перспектива поторчать у замка в надежде мельком увидеть Алису и обменяться с нею робкими фразами не удержала его вдали от поля.
Реджи окинул Джорджа дружелюбным взором, смутно припоминая, что где-то когда-то его видел. Он всегда питал благорасположение ко всякому, кого он встречал где-то и когда-то, и рассматривал того, как закадычного приятеля.
— Привет, привет, привет, — бросил он.
— Доброе утро, — ответил Джордж.
— Ждете кого-нибудь?
— Нет.
— Тогда поиграем, а?
— С удовольствием.
Джордж поймал себя на том, что никак не может понять, кто же это такой. Очевидно, он — друг Мод; вероятно, он живет в замке. Хотелось бы порасспросить его, поиспытать, пораздобыть сведения из первых рук; но такова уж особенность гольфа — как, впрочем, и любви, — что они на время изменяют самую природу своих жертв. Реджи, в повседневной жизни общепризнанный пустомеля, на время матча превращался в суровую, молчаливую, целенаправленную личность, всецело сосредоточенную на игре. Он не вступал ни в какие разговоры, если не считать резких замечаний узко-специального характера, да вырывающихся порой словечек, когда мяч летел не туда. Лишь когда заканчивался очередной раунд, он снова становился самим собой.
— Если бы я знал, что вы такой дока, — великодушно сказал он, когда Джордж закатил восемнадцатый мяч с десяти футов, — я бы взял мяч-другой форы.
— Я сегодня в ударе, — скромно сказал Джордж. — Бывает, я мажу, как масло на хлеб, не могу попасть в стог сена.
— Сообщите, когда это будет, я вас вызову. Не припомню, когда я видел такой смачный удар, как у вас на пятнадцатом. Напоминает мне матч, я как-то видел, между… — и Реджи углубился в технические тонкости. Закончив речь, он полез в свою машину.
— Подбросить?
— Спасибо, — сказал Джордж. — Если вам по пути.
— Я стою в Бэлферском замке.
— Я живу рядом. Может, заскочите по пути, выпьем по стаканчику?
— Здоровая мысль, — согласился Реджи.
За десять минут машина поглотила расстояние от клуба до коттеджа. Реджи делил эти десять минут между отчаянными усилиями объехать встречающиеся на дороге повозки, пресечением суицидальных попыток бродячей птицы и отрывистыми, благосклонными замечаниями о своих ударах.