— Ясно?
— Вот и пончики, — сказала официантка с материнской нежностью.
— Так я жду.
Чибнел выскочил на улицу. Официантка ласково поглядела ему вслед.
— Это наш мистер Чибнел, — объяснила она. — Дворецкий из усадьбы.
— Вот как?
— Какой красивый, а? Я всегда думала, что они все толстые, много портвейну пьют, а он у нас — прямо чемпион.
— Да?
— Самый лучший боксер. Всех на лопатки положил, хе-хе-хе. Прямо лев или эта, пантера. Что ж вы пончиков не едите?
— Как-то не хочется…
— Тогда я вам пирожных принесу. Вы любите с кремом, да? Такие розовые.
Когда Чибнел входил в гостиницу, Вера Пим как раз повесила трубку, до него не дозвонившись. Встряхнув медной гривой, она кинулась к нему.
— Вот ты где! А я звоню, звоню, — она огляделась. — Сидни, они фальшивые!
— Как и ты.
— Что?
— То. Я все видел.
— Когда?
— Сейчас. Тебя с этим типом.
Вера Пим широко раскрыла свои прекрасные глаза.
— Ты что, не понял?
— Понял, как не понять! — он глухо засмеялся. — А еще говорила, он злодей!
— Злодей и есть. Я решила проверить. Вообще-то я там сидела, он вошел, и я воспользовалась случаем.
— Еще как. Гладила его по рылу.
— Что ты! Я усы щупала.
— А какая разница?
— Такая. Сидни, они фальшивые!
— Что?
— То.
— Нет, ты всерьез?
— Еще бы!
— Значит, не гладила?
— Щупала, сказано тебе!
Чибнелу стало легче. Недавно он походил на Артура, беседующего с Гиневерой;[56] теперь — на дворецкого, которому стало легче.
— Вот оно что!
— Да. Сидни, а я что вспомнила! Вчера, ты еще не пришел, он спрашивал, где усадьба.
— Нет, правда?
— Ну! А этот твой Уэзерби говорит: «Лицо знакомое». Прямо, знакомое! Работают вместе, шайка. Уэзерби проник в дом и впустил его, они все вытащат.
— Да-а-а!
— Называется «подсадная утка».
— Вроде верно…
— А то!
— Ночью этот Уэзерби рыскал. Соловья слушал, видите ли! Значит, ты думаешь, это банда? Что ж он усатого сразу не узнал?
— С усами не видел. Ты смотри, еще зарежет в постели! Чибнел обиделся.
— Куда ему! — Он показал бицепс. — Потрогай!
— А у него автомат.
— Нет у него автомата!
— Почем ты знаешь? В общем, смотри в оба.
— Ладно.
— И денег не бери.
— Не брать? — усомнился Чибнел. — Ну, это уж ты слишком!
Тем временем мистер Дафф, сидевший в кафе «Гардения», расстегнул три последние пуговки на жилете и откинулся в кресле, тяжело дыша. Под бдительным взором официантки он съел пирожные, и она обещала принести еще. Он знал, что придется за них заплатить, и не только деньгами.
Пирожные прибыли. Официантка взглянула на мистера Даффа, как ученый — на морскую свинку.
— Знаете что, — сказала она, вдохновленная свежей мыслью, — скажу кухарке, пусть спечет вам блинчиков. Хорошо?
Мистер Дафф обреченно кивнул. Желудок это заметил и болезненно сжался. Его уже ничто не удивляло, он давно оставил попытки хоть что-нибудь понять.
Глава XIV
Приближался час приема, всколыхнувшего местную знать, а Сидни Чибнел страдал и метался.
Дворецкие думают иногда, что больше им не выдержать, и чаще всего это бывает, когда нервная хозяйка то и дело тебя дергает. Звонок звенел непрестанно. Миссис Стиптоу осведомлялась, как там оркестр, как закуска, как новые слуги и так далее.
Однако все это неизбежно перед большим приемом. Труднее были мысли о таинственном Джосе. Чибнел потому и страдал, потому и метался, что тот обретал возможность грабить дом сколько душе угодно. Если дворецкий — в саду, а грабитель — в доме, дело плохо, хуже некуда.
Выпив рюмочку-другую, Чибнел напряг свой могучий ум и кое-что придумал. Миссис Стиптоу была на террасе, смотрела в небо. Оно ей не нравилось.
— Да, Чибнел?
— Простите, мадам…
— Над теми деревьями — туча.
— Да, мадам.
— О Господи! Сейчас хлынет. Ну что за погода? Кто ее выдумал?
— Я хотел бы поговорить об этом Уэзерби, мадам.
— А что такое?
— Я не уверен, что можно оставить его в доме, пока мы здесь, мадам.
Миссис Стиптоу оторвала взоры от тучи, расползавшейся, словно клякса.
— Вы думаете, он вор?
— Уверен, мадам.
— Что же нам делать?
— Я бы предложил, мадам, вызвать его сюда, как бы на помощь. Тогда я смогу за ним смотреть.
— Умно, — признала хозяйка. — Очень умно. Замечательно! Чего не скажу о погоде. Сейчас хлынет.