Если один человек поет романс, а другой — «Реку», кто-то должен уступить. На сей раз уступил лорд Холбтон, немного жалея, что не удалось вывести любимую трель.
— Добрый вечер, — сказал он. — Как поживаете? Обычно он не был так приветлив, но чего не сделаешь на радостях! Тем не менее Джос, как и старик-река, катил свои волны вперед. Оглянулся он не сразу, а тогда мрачно буркнул:
— Здрасьте.
— Знаете, — сказал барон, — Салли мне о вас говорила.
— Да?
— Она говорила, что вы не лакей. Вы просто хотели быть там, где она.
— Да?
— Очень романтично. Они помолчали.
— Вы ведь знаете Даффа?
— Да.
— Служили, хе-хе, под его знаменами?
— Да.
— Странно, что мы с вами не встречались. Вы к нему ходили по службе, я — за деньгами, могли и встретиться.
— Да.
— А вот не довелось.
Джосу показалось, что он не совсем вежлив.
— Вас надо поздравить, — сказал он, чтобы это возместить.
— С чем?
— С деньгами. Я слышал, он их дал наконец.
— А, вот что! Дал, как не дать. После обеда еду в банк, пока не передумал. Мало ли что!
— А что?
— Да он вечно так. Разболеется, умилится — а потом приходит в себя, и все сначала.
Джос вздрогнул.
— Вы серьезно говорите?
— Куда уж серьезней!
— Значит, вы думаете… Ну, возьмем такой случай. Человек болен, к нему пришла дама, он решил, что любит ее…
— Кто, Дафф?
— Неважно. Это пример.
— По-моему, Дафф вообще не…
— Сказано, пример. Может так быть, чтобы он одумался?
— Что, что?
— Ну, пожалел.
— Если это Дафф — вполне.
Джос ощутил что-то такое, приятное. То была надежда.
— Вы мне подали мысль, — сказал он. — Уже уходите?
— С вашего разрешения. Подумать надо.
— О, подумать! — лорд Холбтон широко повел рукой. — Пожалуйста, не держу. Салли — большой привет.
Джос опять смутился.
— Простите, — сказал он.
— За что?
— Ну, за Салли. Мне так жаль…
— Как, уже?
— Нет, я вас жалею. Нетрудно понять, что вы чувствуете…
— Я? Дорогой мой, не волнуйтесь! Я очень рад, очень рад. Получу деньги — и в Италию. Надо ставить голос. Поверьте, все к лучшему. Да, да, да, она прелесть, но не для меня же! Лично я считаю, что жениться глупо. В жизни своей не женюсь! Только полный осел…
Джос мог бы с этим поспорить; мог бы — но не хотел. Он думал о том, согласен ли с лордом мистер Дафф. Если согласен, все в порядке.
Дойдя до дома, он поспешил к телефону для слуг и застал там Чибнела.
— Да? — говорил тот. — Уэзерби? Как раз пришел. Сейчас попрошу. Это вас.
Джос схватил трубку.
— Алло!
— Уэзерби? Кто-нибудь слышит? Джос огляделся.
— Вроде бы нет.
— Можете сейчас прийти?
— Смотря зачем.
— Несите портрет.
— Он вам нужен?
— Еще бы!
— А вы сказали, не нужен.
— Передумал.
— Да?
— Да. Вы меня поняли?
— Еще бы!
— Тогда — ноги в руки, — закончил мистер Дафф.
Глава XVIII
Джосу показалось, что Чибнел несколько холоден, и он не ошибся. Голос мистера Даффа просто потряс дворецкого. Беседа в «Гардении» была недолгой, но он его сразу узнал и чрезвычайно всполошился. Мыль о том, что злодеи беспардонно сговариваются по телефону своих жертв, очень тяжела.
Чтобы подумать, он пошел к себе, в затвор кельи, оставляя суету гостиной более веселым минутам. Придя, он налил себе портвейну и стал думать.
К раздумьям исподволь примешивалась досада — почему он, дворецкий, должен играть роль бесплатного сыщика? Очень может быть, что ночью эта шайка что-то предпримет. Значит, снова надо там спать. Вспомнив былое, он пожалел, что наделен чувствительной совестью.
Когда, допив портвейн, он прикидывал, налить ли еще, явился мальчик на посылках и позвал его к телефону. Голос в трубке принадлежал божественной Вере.
— Сидни!
— Да?
— Это ты?
— Да.
— Сидни!
— Да?
Вера произнесла 250 слов за время, отведенное слов на пять, и Чибнел ее упрекнул.
— Это ты?
— Да.
— А я думал — трещотка. Телефон сломаешь. Вера упрек приняла.
— Сидни, они тут!
— Где?
— У меня, в баре. Сговариваются.
— Иди слушай. Разве можно их оставлять?
— А ты не кричи.
— Я не кричу.
— Ладно, иду к ним. Вообще-то я уже слушала.